| |
Разгорелась острая борьба за жизнь вертолетного завода имени М. А. Миля. В ней участвуют и русские, и иностранцы
Скандал вокруг Московского вертолетостроительного завода имени М. А. Миля (МВЗ) разгорелся совершенно неожиданно как для большинства его сотрудников, так и для внешних наблюдателей. Вернувшись в самом конце сентября с Европейского вертолетного форума, проходившего в Гааге, почти все руководство МВЗ стало готовиться к специализированной авиационной выставке во Фрейбурге (Германия), а внешний управляющий завода Леонид Запольский — к не предвещавшему абсолютно никакой драмы судебному заседанию, которое должно было состояться 12 октября. На заседании должен был быть заслушан доклад внешнего управляющего о состоянии дел на заводе Миля. Правда, легкий повод для беспокойства у г-на Запольского все-таки был: суд собирался одновременно рассмотреть жалобу двух мелких кредиторов МВЗ — Красногорскoro завода имени Зверева и Вяткинского ФГУП «Авиатек» — по поводу «непрофессиональных действий внешнего управляющего». Некоторую остроту ситуации придавал открытый конфликт Запольского с дочерью Михаила Миля Надеждой Миль, обвинившей его в том, что он «губит предприятие и работает себе в карман». Но у внешнего управляющего был мощный козырь, доказывавший эффективность его работы. Во-первых, прошедшее накануне собрание кредиторов подтвердило его полномочия, а во-вторых, он сумел договориться о заключении мирового соглашения с крупнейшим кредитором МВЗ — Межрегиональным инвестиционным банком (МИБ), владеющим 58% задолженности вертолетного завода (все долги МВЗ оцениваются сегодня в 190 млн рублей).
Однако жалоба оказалась ключевым моментом судебного заседания. Московский арбитражный суд почему-то встал на сторону мелких кредиторов и назначил внешним управляющим вместо Леонида Запольского Владимира Богочарова. В своем решении суд указал, что г-н Запольский не смог организовать работу предприятия должным образом и с нарушением правил продал три вертолета Ми-26Т и один Ми-17-1В на общую сумму 6,3 млн долларов, а на вырученные деньги приобрел ценные бумаги, хотя такая форма финансовой деятельности не предусмотрена планом внешнего управления. После этого события на МВЗ стали развиваться в лучших традициях детективного жанра.
16 октября был жестоко избит в подъезде дома, расположенного в пяти минутах ходьбы от завода, заместитель Запольского Игорь Чмыхов. Ton-менеджера, по заключению экспертов, били по голове и ногам обрезком трубы или бейсбольной битой. Как только Чмыхов потерял сознание, преступники скрылись, не взяв с собой никаких ценностей. (Сейчас Игорь Чмыхов находится в тяжелом состоянии в больнице.) Через несколько дней новый управляющий заявил прессе об исчезновении финансового директора МВЗ Вячеслава Кобзиского, пресс-атташе Сергея Гладышева и самого Леонида Запольского. Попутно Владимир Богочаров рассказал, что валютные счета МВЗ были обнулены, а на рублевом насчитывается всего 1,5 млн. Наконец, 21 октября было совершено покушение на руководителя службы безопасности МВЗ, действующего офицера ФСБ, господина Иванова — на его автомашине таинственным образом на ходу отказала тормозная система. Как сообщил «Эксперту» источник, близкий к ФСБ России, в том, что это преднамеренное вредительство, никто не сомневается.
Все эти события в авиационных кругах породили массу предположений о том, кто и зачем пытается получить под свой контроль терпящий бедствие завод. Наиболее популярных версий у участников событий две: банальное мошенничество прежних руководителей МВЗ и попытка компании United Technologies не допустить заключения мирового соглашения и уничтожить российского конкурента. United Technologies владеет вертолетной фирмой Sikorsky, которой в свою очередь принадлежат, по разным данным, от 20 до 30% акций МВЗ. Рассмотрим эти версии по очереди.
Вертолеты по дешевке
Первой версии придерживаются нынешнее руководство МВЗ и Надежда Миль (ей принадлежит мелкий пакет акций завода). По словам дочери прославленного конструктора, Леонид Запольский по дешевке продал вертолеты—по 1,8 млн долларов за штуку, тогда как цена одной такой машины, по ее мнению, никак не меньше 2,4 млн долларов, а фирма, производившая оценку вертолетов, не имеет на это лицензии. Значит, делает вывод Надежда Миль, Запольский разорил предприятие и поступил незаконно. Что ж, определенная логика в этом на первый взгляд есть. Однако Запольский продал в ноябре 1999 года авиакомпании «Тюменьавиатранс» те вертолеты, которые МВЗ никак не мог продать почти восемь лет, и если бы не тюменские авиаторы, винтокрылые машины до сих пор пылились бы в ангарах завода. Сначала представители МВЗ запросили за технику, по словам представителей «Тюменьавиатранса», чуть ли не по 10 млн долларов за машину, но поняв, что за такие деньга продать вертолеты они не смогут, согласились сбавить цену. Авиакомпания же купила вертолеты не для перепродажи, а для выполнения гуманитарных работ в Сьерра-Леоне по программам ООН, и конкурентов у нее при покупке не было.
Теперь об оценке машин. По заявлению Сергея Гладышева, которое он сделал до исчезновения, она была согласована с комитетом кредиторов, а законность сделки проверена Генпрокуратурой и МВД, которые ничего криминального не нашли. Оценку машин проводил Петербургский городской центр экспертиз, у которого есть все нужные сертификаты на проведение работ по оценке имущества. А вот лицензии у него действительно нет. Но, по словам представителей этого центра, Закон об оценочной деятельности содержит массу правовых пробелов, в частности, в нем не указано, какой именно орган должен выдавать соответствующие лицензии, и поэтому Центру экспертиз получить ее просто негде.
Что же касается хищений средств со счетов МВЗ, то все наши попытки получить об этом достоверную информацию у Владимира Богочарова успехом не увенчались. По словам сотрудника пресс-службы завода, у нового управляющего времени нет — «он носится по подвалам, крышам и аэродромам». Так что получить доказательства мошенничества нам так и не удалось.
Кто не хочет мировой
Аргументы в пользу второй версии выглядят гораздо убедительнее. Совпадение это или нет, но неприятности у МВЗ начались вскоре после приватизации завода в 1992—1993 годах и появления в числе его акционеров иностранных инвесторов — компаний Sikorsky, Oppenheimer Corp. и ряда других. В сумме им принадлежали до последнего времени почти 42% акций (не так давно Oppenheimer Corp. продала свой пакет «Росвертолу»), государству же остались 31,5% уставного капитала. Таким образом, МВЗ почти сразу же лишился права производить боевые вертолеты (для их выпуска необходимо, чтобы доля иностранцев не превышала 25% капитала) и самостоятельно их продавать на мировом рынке (субъектом ВТС может быть только предприятие, в котором контрольный пакет принадлежит государству), что не могло не сказаться на финансовом положении завода. Впрочем, винить в этом иностранцев трудно — такие у нас законы.
Интерес компании Sikorsky к МВЗ вполне объясним. Завод имени Миля представляет собой конструкторское бюро, разрабатывающее вертолеты, и опытное производство. Серийные заводы в Ростове, Казани и Улан-Удэ американцев не интересовали: там нет КБ, и контроль над ними компании Sikorsky ничего бы не давал. Другое дело — сам завод Миля, разработки которого прямо конкурируют с разработками Sikorsky. Так что, получив блокирующий пакет акций МВЗ, американцы смогли прямо влиять на конструкторскую и производственную политику предприятия. То есть по сути решать, что производить заводу и что разрабатывать. А производить и разрабатывать до их прихода было что.
По словам председателя совета директоров МИБа Сергея Кугушева, в отличие от наших вертолетостроительных КБ, обладавших к началу приватизации малоконкурентоспособными разработками второй половины 80-х, на заводе Миля в начале 90-х годов была сделана целая серия проектов новейших машин, доведенных до стадии опытных образцов. Прежде всего это транспортные вертолеты Ми-30, Ми-32, Ми-34, Ми-54, Ми-58, Ми-171 и боевые Ми-40, Ми-42 и Ми-44. Кроме того, завод располагал уже пущенными в серию и находящимися на стадии предсерийного производства моделями. Так, недавно завод Миля выпустил Ми-26Т — самый грузоподъемный в мире. Он способен перевозить на внешней подвеске до 20 тонн груза. При этом практически все новые вертолеты завода Миля оказывались значительно дешевле западных аналогов и пользовались высоким спросом не только у наших традиционных партнеров (Индия, Китай, Египет и проч.), но и, например, у Южной Кореи, Малайзии и других стран, ориентированных преимущественно на западную технику. Высокий производственный потенциал Миля объясняется просто — вертолеты нового поколения гораздо быстрее и дешевле разрабатывать, чем, скажем, самолеты.
Тем не менее иностранные акционеры вкладывать деньги в МВЗ не захотели. Более того, они не помешали банкротству завода.
По странному стечению обстоятельств в ноябре 1998 года процедуру банкротства МВЗ инициировала небольшая фирма АОЗТ «Рубеж» за долг в 12 тыс. долларов — сумму, смехотворную для завода Миля. Предприятие на то время располагало активами в несколько миллионов долларов и к тому же получало стабильный доход в виде роялти от продления ресурса вылущенных ранее вертолетов и экспорта новых машин (всего вертолетов марки «Ми» было произведено около 30 тысяч, а в эксплуатации сейчас находятся более 7 тысяч). Но тогдашние руководители завода почему-то платить не стали, а Арбитражный суд Москвы 16 июня 1999 года, понимая всю нелепость ситуации, тем не менее, ввел на заводе внешнее управление сроком на год, назначив управляющим Сергея Белогура, а затем продлил внешнее управление еще на полгода. За это время сменилось несколько внешних управляющих, а долги выросли до 190 млн рублей.
На этом этапе в процесс включился Межрегиональный инвестиционный банк. МИБ скупил контрольный пакет задолженности завода, 7% его акций (в ближайшие дни он планирует увеличить его до 15%) и предложил мировое соглашение. Более того, как заявил «Эксперту» Сергей Кугушев, он готов не только спасти завод от банкротства путем конвертации задолженности в акции предприятия, но и вернуть государству контрольный пакет акций МВЗ. Сделать это, по его словам, просто — надо лишь капитализировать интеллектуальную собственность, принадлежащую государству: патенты и прочее, что разрабатывалось в советское время госпредприятиями на бюджетные деньги. Эти патенты должны получить стоимостную оценку, а затем их надо внести в уставный капитал МВЗ. Кроме того, г-н Кугушев считает, что у иностранцев акции завода Миля надо выкупить.
Но тут, после предварительной договоренности о мировом соглашении — вот совпадение, внешнего управляющего МВЗ опять сменили, а новый руководитель завода желания активизировать процедуру мирового соглашения не высказывает. Интересно, что Красногорскому заводу имени Зверева (нынешнему инициатору смены управляющего) МИБ предлагал живые деньги в обмен на задолженность по номиналу, но красногорцы отчего-то это предложение не приняли и предпочли судиться. Заметим, что все это как нельзя кстати для компании Sikorsky. По мнению авторитетного специализированного издания Aviation Week, эта фирма в последние годы понесла убытки и оказалась в опасной ситуации. По данным британского журнала, если в 1994 году ее доля на мировом рынке составляла 44% при объеме продаж 2,1 млрд долларов, то к 1997 году она упала до 31% при объеме продаж в 1,2 млрд долларов. Sikorsky, утверждает Aviation Week, фирма «одного изделия»: две трети ее поставок приходятся на модель UH-60 и ее морской вариант. Чтобы вернуть себе утраченные позиции и самостоятельно существовать, Sikorsky надо ускорить выполнение программы по вертолету Comanche, а также модернизировать транспортный S-92. Что сделать в условиях не слишком благоприятной конъюнктуры на мировом рынке вертолетов в ближайшие годы (см. график) будет не просто. В этой ситуации существование мощного российского конкурента в лице завода Миля для нее вполне может оказаться губительным. Свою позицию по поводу того, надо ли банкротить МВЗ или нет, ни компания Sikorsky, ни United Technologies не высказали. В российском представительстве американской фирмы дать комментарии отказались, сославшись на отсутствие руководства.
16 декабря истекает срок действия внешнего управления на МВЗ, и суд должен либо утвердить мировое соглашение, либо открыть конкурсное производство (то есть принять решение о ликвидации завода). Сергей Кугушев не хочет верить, что МВЗ обанкротят. Тем не менее это теоретически возможно, если МИБ не консолидирует достаточный пакет задолженности, а все остальные кредиторы включая госпредприятия проголосуют за ликвидацию. Что ж, ждать осталось не долго.
Источник «Эксперт» № 49, РФ, 25.12.2000 г.
|
|
|
