| |
Был бы кредитор, а статья найдется |
| |
По одному меткому выражению, банкротство — это законная процедура, в ходе которой вы перекладываете деньги в брючный карман и отдаете пиджак кредиторам. В России это выражение стало настоящим руководством к действию. Естественно, для должников.
Кредиторы, на виду у которых происходили манипуляции с деньгами и активами должника, «схватить должника за руку» попросту не могли. Специального института оспаривания подозрительных сделок, при помощи которых выводились активы в преддверии банкротства, не существовало.
Настоящим прорывом в этом отношении явилось принятие в 2009 году отдельной главы III.1 в закон «О несостоятельности (банкротстве)», посвященной возможности возврата имущества, незаконно отчужденного должником в преддверии своего банкротства.
В конце 2010 года было принято постановление пленума ВАС №32, разъясняющее для судов положения указанной главы. Казалось бы, жизнь для кредиторов существенно упростилась, а шансы на получение денег повысились. Теперь по смыслу закона конкурсные управляющие в интересах кредиторов стали оспаривать подозрительные сделки, возвращать имущество, выбывшее от должника по таким сделкам, далее продавать его и распределять полученное между кредиторами.
Однако правовая реальность оказалась иной. Конкурсные управляющие банкротов не стали себя утруждать выявлением признаков подозрительных или вредоносных сделок и поспешили объявить таковыми любые сделки должника, совершенные им за полгода (или за год) до принятия заявления о признании должника банкротом. Крайне размытые формулировки упомянутой главы III.1 закона немало этому способствовали.
В судебном толковании главы III.1 во главу угла был поставлен формальный подход: «Все, что было получено от банкрота за полгода/год, — обратно в конкурсную массу банкрота». И все «прелести» подобного подхода ощутили на себе добросовестные кредиторы.
Основное отличие последствий «подозрительных сделок» состоит в том, что при банкротстве реституция (когда каждая из сторон возвращает другой все полученное) невозможна. То есть если платеж, который вы получили от банкрота за полгода до подачи заявления о банкротстве, признан оспоримой сделкой, взамен кредитор ничего не получает.
Типичной стала следующая ситуация. Предприниматель «А» продает ООО «Б» товары по договору поставки. Товары оплачиваются иногда с опозданием, но наш предприниматель идет навстречу и готов был подождать. Закрыв контракт, предприниматель «А» с удивлением узнает о том, что спустя полгода после получения им последних денег по контракту ООО «Б» подало заявление о собственном банкротстве. Еще спустя полгода конкурсный управляющий ООО «Б» предъявляет иск о возврате всех полученных в течение полугода от ООО «Б» денег. И, как правило, выигрывает.
Печально? Но приключения кредитора на этом только начинаются. Из судебного решения он узнает, что помимо всех траншей по честно исполненному контракту он должен оплатить ставку рефинансирования за пользование деньгами и судебные расходы конкурсного управляющего. Через какое-то время возбуждается исполнительное производство, и нашему незадачливому кредитору начисляется еще и 7% — сбор за неисполнение судебного решения. В худшем случае по заявлению бывшего должника вводится процедура банкротства. Таким образом, банкротство одного должника может породить целую цепочку банкротств его кредиторов.
Однобокий подход к возврату всех предбанкротных платежей породил и откровенно криминальные схемы. Стали распространенными случаи, когда должники брали кредит в банке, досрочно его гасили, а затем инициировали собственное банкротство и через конкурсного управляющего возвращали деньги под предлогом того, что возврат произошел в предбанкротный период. Далее конкурсная масса распределялась между подконтрольными кредиторами, а банки и деловые партнеры банкрота оставались ни с чем. Подобная схема стала часто применяться и для «стряхивания» недобросовестными должниками своих обязательств перед кредиторами.
Однако наиболее пострадали от такого подхода те, чьи счета располагались в банках, признанных впоследствии банкротами. С них была взыскана сумма всех платежей, которые за полгода до подачи заявления о банкротстве банка были перечислены на свои нужды с расчетного счета предприятия в этом банке. Тот факт, что лицензия у банка при проведении платежей отозвана не была, по мнению судов, ничего не значил.
Такой перекос привел к тому, что вся имущественная ответственность за банкротство банка стала, по сути, перекладываться на плечи его клиентов. Управляющие попросту лишились стимула привлекать к ответственности нечистоплотных бенефициаров. Ведь вместо этого можно конвейерным способом за счет сделанных клиентами в добанкротный период платежей быстро пополнить фонд, из которого платится вознаграждение управляющему и привлеченным юристам…
Такие перекосы правоприменения стали угрожать стабильности гражданского оборота в масштабах всей страны.
К чести ВАС, эта проблема была диагностирована. Высшая судебная инстанция инициировала принятие поправок в упомянутое постановление №32 с целью снизить необоснованные риски оспаривания для добросовестных кредиторов. В июле этого года поправки были приняты. Новшества восприняты профессиональным сообществом с осторожным оптимизмом. Безусловна значимость этого акта как сигнала к смене вектора правоприменения. Вместе с тем удалось ли полностью обезопасить добросовестных кредиторов от произвола, покажет только время и судебная практика.
По нашему мнению, в настоящее время актуальной задачей юридического сообщества является максимально широкий пересмотр неблагоприятных для кредиторов решений, принятых за период действия предыдущей редакции постановления №32. Благо, что последние акты ВАС в этой сфере предоставляют такие возможности.
А бизнесу нам остается пожелать платежеспособных и добросовестных контрагентов.
Петр Никитенко,
юридическая фирма Sameta, старший юрист корпоративной практики
"РБК daily", 22 августа 2013 года
Источник "РБК daily", 22 августа 2013 года
|
|
|
