Банкротство в Республике Беларусь
Банкротство Банкротство, Санация, Ликвидация
 
Антикризисное управление
 Главная О проекте Законодательство Контакты 
  «Эта процедура должна стать крайней мерой»
 
В Администрацию президента направлен проект декрета, которым вносятся принципиальные коррективы в существующую процедуру банкротства.
Об этом корр. «БР» беседует с директором Департамента по санации и банкротству Министерства экономики Александром МИРОНИЧЕНКО.
— Новый закон о банкротстве вступил в силу в начале 2001 г. Он был отмечен как один из лучших в СНГ и признан модельным. Прошло всего 2 года, и вдруг правительство потребовало немедленно откорректировать закон. Что же случилось? Александр Иванович, зачем потребовалось менять концепцию института банкротства?
— Можно создать самый совершенный закон, но в конкретных условиях он не будет работать.
— « Но практики говорят, что белорусский закон начал работать и весьма неплохо. Количество дел о санации и банкротстве за последние два года выросло в 10 раз.
— Это не показатель,
— А что есть показатель? Во всем мире институт банкротства является механизмом страхования предпринимательских рисков. И его задача — оздоровить экономику, а для этого убрать с рынка потенциальные трупы, потому что они мешают работе других предприятий.
— Вы не совсем правильно поняли. Если говорить о функционировании больницы «скорой помощи», то, согласитесь, количество вызовов и операций для нее не самый главный показатель. Главное, сколько попало на кладбище и почему. Сегодня в процедуре банкротства находится более 1 тысячи предприятий. Из них более 90 госпредприятий, на которых занято более 32 тысяч человек…
— Разве при возбуждении процедуры банкротства судебные органы должны принимать этот аргумент во внимание?
— Департамент по санации и банкротству работает при Министерстве экономики, непосредственно с правительством. Поэтому правительство и президента эти вопросы беспокоят. Сейчас принимаются десятки решений о санации и ликвидации. Более того, на совещании впервые шла речь о том, что в соответствии с законом в процедуре банкротства может оказаться каждое второе предприятие страны. Это вызывает большую тревогу президента и правительства.
Далее. Из, условно говоря, 80 предприятий 40 находится в процессе санами. Из них только половина показывает положительные финансовые результаты. Вторую половину предприятий придется ликвидировать. В любом случае, говорить о массовом финансовом оздоровлении предприятий в процедуре банкротства — это ложь. Реально только 2—3% предприятий будут спасены. Это общепринятая практика. Действительно шанс вылечиться есть у немногих.
Хуже всего, когда под банкротство попадает градообразующее предприятие. Сложно принимать решение, если жизнеобеспечение всего региона, вплоть до отопления жилых домов зависит от одного предприятия… Можно критиковать правительство за нежелание принимать непопулярные меры. Но когда проблема касается лично каждого из нас, мы бежим к представителям исполнительной власти с просьбой о помощи.
Так что с точки зрения рыночной теории можно написать совершенный закон, но рано говорить о том, что у нас он заработает. И государство пытается найти наиболее оптимальный выход из этой ситуации.
Я тоже считай, что закон о банкротстве надо корректировать, иначе будут большие проблемы и у государства, и у нас. Надо подумать вот над чем. Должны ли все предприятия проходить через сложную, дорогостоящую процедуру банкротства? При нынешних масштабах надо срочно увеличивать количество судей, управляющих, которым надо платить большую зарплату, и т. д.
— Неужели это один из главных аргументе» в пользу пересмотра концепции?
— Один из главных аргументов—интересы государства. Поэтому мы должны подумать: а верно ли установили правила, в результате которых каждое второе предприятие может оказаться банкротом? И готовы ли к этому наши управляющие, органы исполнительной и судебной власти? И должны ли они решать эти вопросы? Кстати, а Чехии и Польше не было таких масштабов банкротства.
— Разве это не следствие нашей экономической ситуации?
— Об экономике сейчас говорить нет смысла. Ясно другое: ни суды, ни управляющие, ни органы исполнительной власти сегодня не готовы к тому, чтобы половина предприятии попали «на хирургический стол».
Во-вторых, президент совершенно правильно поставил вопрос: а дело ли это судов? Давайте рассмотрим ситуаций, Госпредприятие, за которым смотрят несколько сот министерских чиновников, попадает в процедуру банкротства. После чего министерство умывает руки: пусть управляющий решает все проблемы. Получается, что закон толкает собственника к тому, чтобы он устранился от руководства предприятием. И зачем собственнику заниматься санацией и ликвидацией?
Президент сказал, что это неправильно. Не должно министерство сбрасывать свои проблемы на управляющего. Хотя в обязанности министерств и сегодня входит недопущение банкротства, мера эта в основном декларативная. И глава государства четко поставил задачу — сделать эту норму рабочей.
— Речь идет о введении субсидиарной ответственности?
— Субсидиарная ответственность — это обычная гражданская ответственность. Она может быть одной из мер воздействия на тех лиц, которые не исполняют свои обязанности. Но это норма скорее потенциального характера. Чиновник за результаты деятельности подчиненных ему предприятий личным своим имуществом отвечать не может. Он будет отвечать в рамках трудового, административного права.
Поэтому хочу подчеркнуть: перед лицом, которое довело предприятие до банкротства, висит дамоклов меч не только гражданской ответственности, но и уголовной, административной. Эти нормы и сейчас существуют. но они должны приобрести практический характер, по-настоящему заработать. И это зависит не только от законодательства, но и от правоприменительных органов.
Не только эти изменения вносятся в концепцию банкротства. Одна из основных задач — установление порядка досудебного финансового оздоровления предприятий. Мы давно ставим вопрос о разработке такого механизма. Дело в том, что хотя правительство и принимает ряд мер по финансовому оздоровлений предприятий, они не всегда носят системный и целенаправленный характер. Чтобы придать им более четкий характер, в рамках проекта предусматриваются меры по досудебному финансовому оздоровлению предприятий.
— Финансовое оздоровление требует в первую очередь денег. Где их взять?
— Оно требует в первую очередь системы эффективных мер. Первое — деньги должны выдаваться под реальный проект, второе — за проект должен кто-то отвечать. Собственники уполномоченных органов должны знать, что их проблемы решать никто не будет. Поэтому и поставлена задача разработать комплекс мер, которые предусматривают в том числе и понуждение со стороны государства и, в частности, хозяйственного суда в отношении собственника выполнять функции, предусмотренные законодательством.
Проблема в том, чтобы заставить каждое министерство и предприятие своевременно принимать меры по недопущению банкротства. Что получается? Госпредприятие, за которое отвечает министр и директор, вдруг оказывается в процедуре банкротства. Сначала им вынужден заниматься судья, затем приходит независимый управляющий и начинает его продавать…
— Если в результате придет более эффективный собственник — разве это страшно?
— В нынешней экономической ситуации на это могут рассчитывать единицы предприятий.
С другой стороны, с момента возбуждения процедуры до возможной продажи предприятия проходит, минимум, 18 месяцев. Разве в этот период не нарушаются права кредиторов? Еще один вопрос; почему же собственник в течение этого времени сам не может найти инвестора? В таком случае не надо было бы в течение 1,5 лет платить вознаграждение антикризисному управляющему, не пришлось бы наращивать долги в процентах. Наш опыт говорит о том, что в ряде случаев в этом кто-то заинтересован…
Никто не говорит, что процедуру банкротства надо исключить, но она должна стать крайней, вынужденной мерой. Главная задача — наладить процесс эффективного решения финансовых проблем предприятий. В первую очередь речь идет о значимых для государства предприятиях, а также об ответственности собственника за результаты их работы.
Следует также отметить, что в нынешней процедуре банкротства нарушаются права кредиторов. Ведь в результате ликвидационной процедуры должнику прощаются все долги. Это не могло не беспокоить и кредиторов, и правительство. Меня порадовало, что сейчас эти вопросы обсуждаются на высоком уровне.
— Новый механизм позволите большей степени защитить права кредиторов?
— Да. Это удастся сделать через механизм целенаправленного, эффективного стимулирования хозяйственной деятельности предприятий. И еще: чем раньше ликвидировано юрлицо (в том случае, если оно не сможет продолжать свою деятельность), тем больше получает кредитор.
— Специалисты говорят, что инструмент банкротства в условиях, когда превалирует госсобственность, работать не может. Не наблюдаем ли мы эту ситуацию?
— С правовой точки зрения этот фактор не имеет значения. Субъекты всех форм собственности в процедуре банкротства фактически равны.
Напомню, что институт банкротства действует в Беларуси 2,5 года. Поэтому совершенно нормально, что по истечении времени анализируется практика и вносятся коррективы. В России, к примеру, законодательство о банкротстве концептуально поменялось уже 4 раза Не секрет также, что в России 30% банкротств-криминальные, заказные. У нас такого нет, но лучше перестраховаться. Если допустить к процедуре банкротства 1,5 тыс. государственных и с долей государства в уставном капитале предприятий, то при всем желании досконально проконтролировать этот процесс государство не сможет.
Поэтому надо скорректировать законодательство с точки зрения интересов государства, общества и института банкротства. Никому не выгодно, если этот институт провалится. Он должен работать нормально, спокойно, в рамках нашей системы.
— Что будет с институтом антикризисных управляющих? После проверки Комитет госконтроля предложил его ликвидировать.
— Я об этом не слышал… На совещании президент поручил подумать над эффективностью функционирования этого института в дальнейшем. Сегодня в Беларуси 130 управляющих, плюс 10 юридических лиц. А дел — больше тысячи. В результате один управляющий может вести 2-3 десятка дел, из них около половины — с имуществом. Какой может быть результат?
Считаю, что количество дел, которые ведут управляющие, сегодня явно неадекватно их возможностям. Чтобы вести 2-3 десятка дел, нужно иметь соответствующие условия. Нужны сильные аналитические структуры, сильный орган по делам банкротства, который мог бы контролировать и направлять процесс. Этого у нас нет. Поэтому концепция, которая была заложена в старом законе, наверное, не может быть полностью реализована.
Считаю, если срочно не внести коррективы в законодательство о банкротстве, в том числе и в статус управляющего, в ближайшие полгода-год возникнут серьезные проблемы, связанные с применением закона, С таким количеством дел не справятся ни суды, ни управляющие. А увеличение количества судей и управляющих невозможно ни с точки зрения финансовой, ни с точки зрения организационной.
— Какой вы видите выход?
— Не только я, но и правительство видит выход ни внесении кардинальных вменений в концепцию о банкротстве. Будут введены более жесткие критерии для возбуждения дел. Возможно, coбственник получит права под контролем суда заканчивать уже начатую процедуру, если это не будет нарушать права и интересы кредиторов.
Кроме того, у нас сильные отраслевые министерства, которые занимаются подготовкой специалистов в нескольких институтах. Надо использовать их потенциал для подготовки управляющих.
— Речь идет об административных управляющих?
— Законодательно пока не определено, как они будут называться. Возможно, тоже антикризисные управляющие. Но их будут назначать отраслевые министерства на предприятия, которые имеют стратегическое значение.
Сегодня антикризисное управление — это лицензируемый вид предпринимательской деятельности. Но управляющим, которых назначит министерство, лицензия не потребуется, хотя они должны будут пройти соответствующую подготовку и, возможно, получить аккредитацию.
Но уже сегодня антикризисные управляющие активно работают не только по оздоровлению предприятий и защите прав и законных интересов должников и кредиторов, но и над привлечением к уголовной ответственности лиц, совершивших финансовые преступления на предприятиях. И при этом подвергаются серьезной опасности
— Почему же правительство не учло этот фактор при назначении вознаграждения управляющим? Еще недавно вопросы оплаты решал суд, а не правительство.
— Это сделано по просьбе судей, которые вынуждены были фактически заниматься нормированием труда управляющих. У новой систему оплаты два недостатка: с одной стороны, страдает предпринимательская инициатива, с другой — отсутствует системный контроль за деятельностью управляющих. Мы же свой задачу видим в том, чтобы сохранить институт антикризисных управляющих как вид предпринимательской деятельности.
Справка «БР»
В Беларуси лицензии антикризисных управляющих получили 131 ИП и юрлицо,
115 осуществляют деятельность антикризисного управляющего. Процедуры банкротства возбуждены в отношении более чем 1.100 предприятий (на которых занято около 30 тыс. работающих), в том числе 8 колхозов и 91 предприятия госсобственности и ОАО, имеющих долю государства.
С февраля 2002 г. действует закон о. банкротстве, за это время возвращено
1,3 млрд. BYR, в бюджет возвращено около 6% долгов от 91 предприятия.
Татьяна МАНЕНОК.

Источник «Белорусский рынок», № 35
 
поиск по сайту
 
  Наш альянс:
 
 
Банкротство
Информационно-аналитический ресурс "Банкротство в Республике Беларусь"
(www.bankrot.by)
 
антикризисное управление
 
© bankrot.by / Банкротство в Республике Беларусь
адрес: Республика Беларусь, 220012, г. Минск, а/я 1
тел.: +375 (29) 650-05-70 (velcom), e-mail: gv@trust.by
Design by Normality studio