| |
Как ни оценивай слово «банкрот», от негативной окраски никуда не денешься |
| |
Принятие этого Указа вызвано, без преувеличения, самой жизнью, поскольку судебная практика по делам об экономической несостоятельности со всей очевидностью обнажила недостатки и проблемы в законодательстве. Порой даже попытка разрешить один хозяйственный спор между собственниками и кредиторами вызывала целую серию новых конфликтов, на погашение которых у нас не было эффективных средств. Не случайно среди самых активных инициаторов и разработчиков этого документа был именно хозяйственные суд.
Первое, на что хотелось бы обратить внимание, — в названии действующего Закона уравниваются понятия «экономическая несостоятельность» и «банкротство». Указ эти понятия разграничивает. В самом деле, несостоятельность — это еще далеко не банкротство. В такой ситуации у предприятия остается зачастую большой потенциал эко-комического и финансового оздоровления. А уже банкротство, как правило, связано с ликвидацией безнадежного должника. При таком определении банкротства сам факт возбуждения дела подрывает в глазах контрагентов и потребительского рынка деловую репутацию проблемных предприятий.
В нынешнем законодательстве далека от совершенства и процедура возбуждения дела о банкротстве. Сплошь и рядом встречались случаи, когда крупные предприятия с внушительным объемом дорогостоящего имущества запросто подвергались атаке кредиторов, поскольку даже кратковременная задержка с оплатой товаров или сырья позволяла инициировать процедуру банкротства, нередко преднамеренную, по надуманным мотивам. В Указе кредиторам сохранены все меры для взыскания долга, однако появились и серьезные ограничения для необоснованного обращения в суд с заявлениями о банкротстве. Кстати, не осталось послаблений и для налоговых инспекций, которые очень часто и, будем откровенны, не всегда справедливо инициировали такие дела в отношении субъектов хозяйствования, особенно социально важных, градообразующих. Тут негативные последствия банкротства были гораздо тяжелее, чем просроченная уплата налогов. Теперь для обращения с таким заявлением требуется решение соответствующих органов, в том числе и местных исполнительных и распорядительных органов о нецелесообразности проведения досудебной санации.
Меняются подходы и к оздоровлению кризисных предприятий. Сейчас руководство процедурой санации возложено на суд. Но жизнь показала, что процессуальные возможности суда далеки от реальных рычагов воздействия, какими обладают собственники, местные власти, министерства и ведомства, концерны. Это их первоочередная забота, это они наделены обязанностью и правом добиваться цели любыми средствами — от изменения режима налогообложения до, скажем, перепрофилирования объекта. Не случайно в Указе предусмотрена и довольно жесткая ответственность управленцев за непринятие эффективных мер. А вот уже когда все возможности по досудебному оздоровлению исчерпаны, местные власти или собственник должны сами инициировать процедуру ликвидации предприятия. На мой взгляд, такой механизм имеет больше перспектив, поскольку своим делом будут заниматься и органы госуправления, и хозяйственные суды. Указ, естественно, предусматривает и создание соответствующих комиссий по предупреждению банкротства. Правда, наладить совместную плодотворную работу всех заинтересованных сторон будет нелегко, но другого пути нет.
Внесены серьезные изменения в институт временных управляющих. Теперь к участию в антикризисном управлении государственными предприятиями-должниками, предприятиями с долей государственной собственности, выполняющими госзаказы или градообразующими будут привлекаться квалифицированные специалисты. Причем за конечный результат призваны напрямую отвечать те чиновники госорганов, которые рекомендовали людей на эту должность. Если раньше деятельность управляющих считалась чисто коммерческой, предпринимательской, то с новой категорией этих работников будут заключаться трудовые договоры, за ними сохраняется прежнее место работы. Надо полагать, что они будут больше заботиться о коллективной пользе, чем о своей личной выгоде, как это нередко просматривается в действиях управляющих.
Надеюсь, что мне, как судье, новый документ позволит существенно экономить время и силы, поскольку теперь определен механизм и установлены четкие критерии для возбуждения производства по делу или отказа в нем. До сих пор это решение с подачи департамента по санации и банкротству Минэкономики принимал единолично судья, и не всегда у него было достаточно оснований для этого. Таким образом, я думаю, восполнен существенный пробел в законодательстве.
Не скрою, повышается сейчас и наша ответственность. Судья, рассматривающий дело о взыскании задолженности, обязан будет выносить частное определение в адрес собственников, если сумма взыскания, на его взгляд, может предопределить банкротство должника.
Возможно, кто-то полагает, что новый Указ, дескать, парализует действие существующего Закона «Об экономической несостоятельности (банкротстве)". Это, конечно, не так. Разумеется, изменилась концепция, изменились многие положения и нормы, однако Закон будет применяться по-прежнему в той его части, которая не противоречит Указу. Например, в период санации первоочередные платежи согласно ст. 150 Закона попадали в бюджет и внебюджетные фонды лишь после удовлетворения требований пятой очереди. Средств не всегда хватает. И получалось, что предприятие вроде благополучно работало, но попутно накапливало новые долги перед бюджетом. По существу ему предоставлялась непредусмотренная бюджетная ссуда, и после прекращения производства по делу оно было обречено на очередную процедуру банкротства. На самом деле никакого оздоровления не происходило, а предприятие просто проедало деньги, которые должны были идти на погашение налогов. Сейчас порядок внеочередных платежей изменен, и судья будет обязан по ходу процесса контролировать соблюдение управляющим очередности в соответствии с новым Указом, а не требованиями ст. 150 Закона.
В декабре нынешнего года планируется на Пленуме Высшего хозяйственного суда рассмотреть вопрос применения законодательства о банкротстве, что позволит внести ясность в практику его применения.
Степан ТУРМОВИЧ,
судья Высшего хозяйственного суда
Источник «НЭГ», 9 декабря 2003 г., № 95
|
|
|
