| |
Едва начался финансово-экономический кризис, как оптимисты стали искать в нем плюсы, основываясь на мудрости: «нет худа без добра». Теоретически добра оказалось много, но реальная польза кризиса, видимо, в том, что он беспощадно высветил достоинства и огрехи экономической модели каждой страны, которую затронул. А затронул кризис весь мир.
– Во время кризиса все управление должно вестись в режиме антикризисного, — говорит заведующая кафедрой управления региональными системами АПК Академии управления при Президенте Республики Беларусь, кандидат экономических наук, доцент НАТАЛИЯ МЫЦКИХ. — А антикризисное управление подразумевает совершенно другую стратегию, другие инструменты, методы и другие сроки, чем в обычном управлении. В его основу положена не борьба с кризисом, как таковым, а реструктуризация системы, соответствующей деловым отношениям.
Корр.: Выходит, кризис действительно может стать «лекарством» для экономики?
Н.Мыцких: Кризис может стать лекарством только в том случае, если это лекарство будет соответствовать причинам болезни. У нас таким лекарством стали антикризисные меры внесудебного финансового оздоровления в рамках более 20-ти государственных антикризисных программ. Среди них следует назвать продолжение антикризисной стратегии реструктуризации активов в кризисных организациях методами слияний, поглощений, альянсов, и предоставление им государственной поддержки. Иными словами, процедуры банкротства активно не применялись, и новых производств по делам о несостоятельности, банкротстве сколько-нибудь значимых организаций в период экономического кризиса 2008-2009 годов и в период преодоления его последствий в 2010 году, не возбуждалось, хотя доля неплатежеспособных организаций, по данным Белстата, увеличилась с 32% на 1 апреля 2010 года до 35,9 на 1 октября 2010 года.
КРЕПКОЕ ПЛЕЧО ГОСУДАРСТВА
Корр.: Используется ли «лекарство» для экономики, которое применялось в конце 1990-х, во время нынешнего кризиса?
Н.Мыцких: Разумеется. Общегосударственные отраслевые и региональные программы финансовой поддержки дифференцируются по категориям производителей, работающих в рамках приоритетных направлений деятельности: то есть выпускающих импортозамещающую, сельскохозяйственную, экспортную продукцию, и так далее. Территориальные и отраслевые государственные комиссии по предупреждению экономической несостоятельности и банкротства пришли к выводу, что необходимы индивидуальные программы финансового оздоровления кризисных организаций. И такие индивидуальные программы оздоровления были разработаны.
Корр.: Что это за программы?
Н.Мыцких: Индивидуальные программы поддержки некоторых системообразующих, экспортоориентированных организаций за счет бюджетных средств, а также тех, где финансово-технологические, организационные, управленческие и прочие коммерческие организации-доноры осуществляют миссию поддержки в сфере управленческой, производственно-технологической и финансовой деятельности в рамках стратегии консолидации активов через слияния, поглощения.
Корр.: А участниками госпрограмм становятся перспективные структуры? Ведь может оказаться так: государственная поддержка оказана, но деньги ушли в «песок»?
Н.Мыцких: Да, нередко так и бывает. Но здесь важно, что доступ к ресурсам могут получить государственные, с долей государства в уставном фонде организации, ставшие участниками госпрограмм, в их числе могут быть и неэффективные, неплатежеспособные, не способные рассчитаться по своим долговым обязательствам.
Корр.: А частные?
Н.Мыцких: Они, как правило, не только не участвуют в госпрограммах, но даже из инновационных фондов не всегда могут получить материальную поддержку.
Корр.: Какие еще формы и виды господдержки у нас существуют? И откуда на них берутся деньги?
Н.Мыцких: Безвозмездные займы, бюджетные ссуды, средства на финансирование капвложений, на исполнение государственных гарантий по привлеченным иностранным займам и кредитам белорусских банков. Далее: применение нормативного распределения выручки для обеспечения финансирования неотложных нужд и зарплаты, предоставление отсрочки по платежам в бюджет, бюджетные и внебюджетные фонды налогового кредита. Освобождение от перечисления в республиканский бюджет доходов, полученных от передачи в пользование отдельного имущества, находящегося в республиканской собственности. Предоставление монопольного права производить отдельные товары, льготный таможенный режим, разрешение реализации товаров по свободным ценам за счет конъюнктуры рынка и, в том числе, ниже себестоимости. А деньги… Из государственных целевых бюджетных и внебюджетных фондов, за счет перекрестного субсидирования и перераспределения высвобождаемых средств.
Корр.: И откуда они высвобождаются?
Н.Мыцких: К примеру, одним предприятиям энергоносители отпускаются по одним ценам, другим — по другим. К мерам господдержки также относится перестройка структуры капитала: акции за долги через увеличение или образование государственной доли в уставных фондах АО, акции за кредиты, поддержка из отраслевых инновационных фондов, а также золотая акция — особое право государства в управлении акционерным обществом как инструмент господдержки, который не применяется с 2008 года. Правда, сейчас возник некий ее аналог в связи с ситуацией, возникшей в ОАО «Пинскдрев»... Предусмотрено еще введение форм прямой поддержки отечественных производителей: пошлины, квоты, субсидии для потребителей, и не менее 24-х ограничительных мер торговой политики. Как видите, у государства достаточно возможностей поддержать предприятия во время кризисов, хотя я перечислила далеко не все.
Корр.: И каковы результаты такой поддержки?
Н.Мыцких: Нередко господдержка снижает стимулы организаций изменить свою иждивенческую модель экономического поведения. При больших издержках на контролирование и отслеживание результативности этих мер, администрирование господдержки приводит к снижению уровня добросовестной конкуренции и вызывает долговременное искажение сигналов рынка и, по сути, может выступать как субсидирование издержек неэффективного управления.
Корр.: Что же здесь хорошего?
Н.Мыцких: Так хорошего мало! Вместо того чтобы своевременно отправить предприятия в процедуру банкротства или санации при наличии на то оснований, государство пытается их какое-то время удержать на плаву…
Корр.: То есть вкладывает деньги и затягивает агонию?
Н.Мыцких: Можно и так сказать, потому что решения принимаются не всегда на основе достоверной финансовой информации.
Корр.: Отдельной строкой, видимо, стоит поддержка сельского хозяйства?
Н.Мыцких: Правительство выбрало два основных инструмента оздоровления сельскохозяйственных предприятий и превращения их в технологичные. Это государственная программа финансового оздоровления и финансовая организационная поддержка, которая реализуется с помощью административного ресурса. Эксперты Всемирного банка утверждают, что участие государства в сельскохозяйственном секторе является дорогостоящим, искажает стимулы для сельского хозяйства и становится существенной нагрузкой. По их мнению, следует переориентироваться на меры, менее искажающие рынок, тогда можно достичь более высокой эффективности, конкурентоспособности и роста объемов продукции. Тем не менее, бюджетная поддержка сельхозпроизводителям у нас предоставляется в виде бюджетных расходов, финансируемых из госбюджета, государственных целевых фондов и местных бюджетов, а также подразумевает налоговые льготы и освобождение от налогов. С экономической точки зрения, все эти государственные выплаты сельхозпроизводителям и поставщикам сельхозресурсов, являются субсидиями. Причем, две трети объема бюджетной поддержки сельского хозяйства, по данным Всемирного банка, предоставляется в формах, которые вызывают перекосы в торговле. В терминологии Всемирной торговой организации такая категория мер искажает стимулы для сельхозпроизводителей и называется «желтой корзиной.
Корр.: С вашей точки зрения, эти меры сейчас работают?
Н.Мыцких: Государство избрало их во время кризиса 1998 года, когда из-за дефолта в России мы тоже столкнулись с его негативными последствиями. Но в 2004 году было принято решение об оздоровлении промышленных и сельскохозяйственных предприятий через слияния и поглощения.
Корр.: По-вашему, это эффективный шаг?
Н.Мыцких: На тот период эти меры выполнили свою задачу, но планировать и организовывать эффективные сделки слияний и поглощений еще не умели. Было много непродуманных решений, ухудшивших финансовое положение доноров.
ОДИН С СОШКОЙ, СЕМЕРО С ЛОЖКОЙ?
Н.Мыцких: Если за рубежом стремятся к организационной простоте, к сокращению иерархических уровней и численности управленцев, к децентрализации принятия решений, то у нас все это во вновь созданных структурах, наоборот, усложняется. Имеет особенности и дивидендная политика. Наши АО своим акционерам (кроме государства) нередко не выплачивают дивиденды, что не позволяет сделать рыночную оценку бизнеса и привлечь достаточно инвесторов. В 2008 году, например, на выплату дивидендов ими было выделено всего 2,7% полученной прибыли, а каждое шестое акционерное общество вообще ни копейки не выплатило акционерам. В первом полугодии 2009 года ситуация мало изменилась: около половины крупнейших АО не перечислили средства на выплату дивидендов, и лишь 12% акционерных обществ направили на их выплату более 10% прибыли.
Корр.: Так это же мало!
Н.Мыцких: Очень мало! У половины АО дивиденды носили символический характер, и они сами себя финансировали.
Корр.: А насколько эффективны слияния организаций?
Н.Мыцких: У нас в стране были просчитаны две группы сделок слияния. Пример первого — агрокомбинат «Дзержинский», второго — слияние предприятий в пивной отрасли. А в остальных случаях сделки слияния и поглощения планировались так, что нередко под угрозой банкротства оказывался донор. Зачастую на его балансе было размещено так много разных реципиентов, что возникал риск не только ухудшения его финансового состояния, но и риск банкротства.
Корр.: То есть доноры могли не выдержать такой нагрузки?
Н.Мыцких: Да, тем более что сливались предприятия разных отраслей экономики, а на балансе некоторых реципиентов подчас находились и другие реципиенты. Несколько десятков реципиентов с разной организационной культурой объединялись вокруг организации-донора, и результат синергии, которую при этом ожидали, не подтверждался. И это закономерно: чтобы объединить все организационные культуры, надо самой организации быть очень мощной!
Корр.: Процессы слияния и поглощения в нашей стране отличаются от общепринятых в мировой практике?
Н.Мыцких: Наши менеджеры отвечают за выполнение доведенных до них целевых прогнозных показателей, за состояние платежеспособности, безубыточности, а не за обеспечение наибольшей прибыли для акционеров. У нас неудачной сделкой слияния принято считать неспособность донора вывести реципиента из убытков, финансовый крах донора, а не снижение стоимости акций. А для зарубежных менеджеров слияние — это покупка рыночной доли, приобретение инноваций, осуществляемых в форме специализированных поглощений.
Корр.: То есть у нас иная цель?
Н.Мыцких: Да, наша цель — не дать организации обанкротиться. Разница и в методологии. Наши доноры консолидируют вокруг себя плохо управляемые неэффективные предприятия с низким коэффициентом «цена – прибыль», предприятия, потерпевшие экономическую или финансовую неудачу. При этом организации-доноры отвлекают собственные средства и привлекают дорогие заемные средства с высокой степенью риска. Их финансовое состояние может характеризоваться ситуацией, когда снижение объема продаж сопровождается слишком высоким уровнем задолженности при наличии больших неликвидных товарных запасов и неплатежеспособности. Если зарубежные компании проводят до слияния совместную с кредиторами оценку неплатежеспособности и избавляются от предприятий с плохими перспективами роста, то у нас главная цель другая: попытаться их спасти от банкротства. Но экономическая, финансовая цена этого спасения, как правило, не принимается в расчет. А ведь каждый бизнес должен иметь дату, к которой он либо подтвердит свою эффективность, либо будет закрыт.
Корр.: Почему это необходимо?
Н.Мыцких: Прежде всего чтобы подтолкнуть организацию изменить свое экономическое поведение и перейти от иждивенческой позиции хронического реципиента господдержки на самофинансирование, либо заставить ее уйти с рынков, поскольку экономически нежизнеспособные организации не могут быть социально ответственными в долгосрочном плане, равно как и организации, не несущие социальной ответственности, не могут стать жизнеспособными. Многие из них, к сожалению, будучи кризисными, неплохо освоили иждивенческую позицию хронического реципиента господдержки, и не желают переходить на самофинансирование. А в основу антикризисного управления положена не борьба с кризисом, а реструктуризация системы, соответствующей деловым отношениям. Любая же реструктуризация требует огромных средств с непредсказуемым результатом. Именно поэтому нужно заранее все планировать, организовывать, продумывать, чтобы и доноров не подвести, и реципиентов спасти. Возможно, их чаще следует направлять в судебную санацию или даже ликвидировать без суда! Поэтому когда принимается решение о финансировании антикризисной реструктуризации, надо, на мой взгляд, исходить из жизнеспособности реципиента.
Корр.: И каковы критерии жизнеспособности?
Н.Мыцких: Доля денежной составляющей выручки, достаточной для покрытия фонда оплаты труда, наличие собственного капитала в обороте, уровень убытков обеспеченности текущих обязательств с реальными оборотными активами, темпы роста заемных средств, способность самофинансирования и обслуживания долга. Следующий параметр — обладание конкурентным преимуществом, способность создать большую потребительскую ценность с точки зрения клиентов, чем у конкурентов. Степень морального, а не только физического износа продукта, потому что иначе говорить о конкурентоспособности вообще не имеет смысла. И целый ряд других критериев.
И если организация не соответствует им, то не стоит тратить деньги на ее антикризисное финансирование, господдержку, реструктуризацию. Она не жизнеспособна.
«КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ, ПОМИЛОВАТЬ!»
Корр.: А бывают организации кризисные, но перспективные, которые еще можно спасти?
Н.Мыцких: Конечно, бывают. Но сначала нужно квалифицированно, профессионально диагностировать их финансовое состояние, платежеспособность и жизнеспособность, и только исходя из этого принимать решение: финансировать реструктуризацию и санацию, или ликвидировать в суде или вне суда по общему законодательству. Если раньше все старания были направлены на то, чтобы государственные организации непременно прошли внесудебное оздоровление, то теперь, во время кризиса и после кризиса, у государства нет средств на попытки неэффективной реструктуризации. Следовательно, должен заработать институт несостоятельности и банкротства, который является инструментом страхования предпринимательских рисков. Это очень хороший, очень важный рыночный институт.
Корр.: Где гарантия того, что не возбуждение процедуры банкротство предотвратит реальное банкротство?
Н.Мыцких: Никаких гарантий нет. Следует не забывать, что у банкрота нет будущего, поэтому нужно очень быстро принимать решение о ликвидации или о санации на основе ряда альтернативных вариантов.
Корр.: Почему же не возбуждались новые дела о банкротстве в период кризиса?
Н.Мыцких: У нас продолжались дела о банкротстве, которые были начаты ранее. И не возбуждались новые дела в отношении крупных и средних предприятий, учитывая нашу социально ориентированную экономическую модель. Вообще-то это входит в основные антикризисные правила: предприятие должно само спасаться, но работников надо поддержать.
Корр.: Так это же взаимозависящие понятия?
Н.Мыцких: Да. Но работники не виноваты в том, что их менеджеры и руководители действовали не всегда эффективно. Поэтому, видимо, рассматривалось компромиссное решение: в самый острый период кризиса работники, как правило, не сокращались.
Корр.: Вы упомянули рыночные институты. Насколько эффективны они в нашей стране?
Н.Мыцких: Известный белорусский экономист Юрий Маркович Ясинский подчеркивал, что институты, эффективно обеспечивающие поддержание рыночного обмена в определенный период времени, имеют свойство оказаться несостоятельными на другом временном этапе. То есть время изменилось, конъюнктура рыночная тоже, и на этом этапе нужны другие институты.
Корр.: Значит, институт банкротства тоже меняется со временем?
Н.Мыцких: Да, существующая у нас модель рыночного института несостоятельности и банкротства — для переходной экономики. Она радикально продолжниковая, а не рыночная компромиссная модель, и поэтому не создает условий для того, чтобы институт банкротства реализовывал свои истинные цели и задачи в условиях Беларуси. А его основная цель — оздоровление экономики, удовлетворение интересов должника и кредитора, и, как следствие, приход наиболее эффективного собственника. В нашей модели института преимущественно удовлетворяются интересы должника.
Корр.: А есть другие варианты?
Н.Мыцких: Переход на предпринимательскую модель выживания, самофинансирования, развития стимулирует необходимость создания рыночного института несостоятельности и банкротства с моделью, обеспечивающей самоочищение экономики от неэффективных субъектов хозяйствования. Ведь инвесторов прежде всего интересует: как работают хозяйственные отношения в ситуации банкротства контрагента – должника? Какой порядок расчета по долгам? Российский ученый Иосиф Дискин отмечает: «Современными институтами являются институты, соответствующие собственному социально-историческому времени, наиболее полно отвечающие требованиям сложившейся ситуации, способные решить наличные социальные проблемы». Поэтому моя задача, как ученого, а также задача моих коллег — превратить нынешний институт банкротства в современный институт, отвечающий всем насущным требованиям.
ЗНАНИЯ — СИЛА!
Корр.: Какую еще пользу принес нынешний кризис?
Н.Мыцких: Упомянутый экономист Иосиф Дискин подчеркивает, что кризис, не ведущий к модернизации, может привести к национальной катастрофе. Следовательно, необходимость преодоления последствий глобального экономического кризиса может стимулировать переход отечественной экономики на шестой технологический уклад. А эта цель, в свою очередь, должна стимулировать организацию системы рыночных институтов, создающих и поддерживающих деловую среду, соответствующую мировым стандартам.
Корр.: О какой модернизации может идти речь, если нет денег?
Н.Мыцких: Поскольку мы говорим преимущественно об институте несостоятельности и банкротства, то речь должна вестись о создании самооздоравливающейся, самоочищающейся экономики.
Корр.: И как этого достичь?
Н.Мыцких: Через тот же институт несостоятельности и банкротства, который в результате эффективной диагностики платежеспособности производит реальную финансовую информацию. Только основываясь на такой информации, можно принимать объективные решения, предварительно определив: какие объекты являются объектами развития, а какие надо ликвидировать, поскольку нельзя развивать все одновременно! Если квалифицированно, профессионально и честно подходить к этой работе, то неперспективные объекты уходят с рынка, и экономика становится самоочищающейся.
Корр.: Но пока на практике такого не происходит?
Н.Мыцких: Скажем так: на практике кризисные организации нередко паразитируют за счет субсидий доноров и государства, и, заранее зная, что не могут вернуть долги, вступают в хозяйственные отношения с другими организациями, доводя тех до банкротства. Но если мы уйдем от существующей модели института, то приблизимся к его самоочищающейся, самооздоравливающейся модели.
Корр.: И это реально?
Н.Мыцких: Инструкция по анализу и контролю финансового состояния —единственный официальный документ, на основании которого можно определить, кто платежеспособен, а кто неплатежеспособен. Но она имеет некоторые недостатки, так называемые ошибки первого и второго рода, позволяющие платежеспособное предприятие признать неплатежеспособным, и наоборот. Связано это с цикличностью отчетности организаций. То есть в момент представления отчетности она может случайно или благодаря квалифицированному бухгалтеру показать хорошие результаты, даже будучи кризисной. Или наоборот.
Корр.: И как решать проблему?
Н.Мыцких: Ученые, в том числе и я, предлагаем вести мониторинг и внимательно отслеживать, каково реальное «состояние здоровья» той или иной организации. Какие тенденции и закономерности ей присущи? Является ли она жизнеспособной? Является ли перспективной? Если на все эти вопросы ответ «нет», то государство и доноры прекращают ее финансировать, она уходит с рынка и не подставляет своих контрагентов. А трудовые, финансовые, материальные ресурсы этой кризисной организации переходят к более эффективному собственнику и вовлекаются в хозяйственный оборот. Таким образом, выигрывает и государство, и налогоплательщики. И для этого совсем не нужно больших денег!
Корр.: А маркетинг может компенсировать недостаток средств?
Н.Мыцких: Естественно, ведь маркетинг, не требуя больших денег, является одним из важнейших инструментов антикризисной политики для организации, отрасли, региона и страны в целом. На любом предприятии он на втором по значению месте, но, к сожалению, очень часто этот инструмент используется недостаточно, или же не используется вообще.
Корр.: Важно ли обучение персонала во время кризиса?
Н.Мыцких: Да, и мы переходим сейчас на новые стандарты обучения. Современные методики преподавания в бизнесе рекомендуют отходить от позиции «давания» знаний и от позиции их «применения». В Академии управления мы совершенствуем этот подход и регулируем взаимный процесс обмена знаниями. У нас учатся руководители, специалисты — грамотные люди, желающие развивать свой бизнес, свои предприятия. И мы создаем условия для взаимного обучения слушателей, обмена знаниями, в результате чего объем их возрастает. Можно помочь научиться, но нельзя научить!
Корр.: То сеть вы поддерживаете тезис Георгия Гурджиева, провозглашенный им сто лет назад?
Н.Мыцких: Да, я считаю, Гурджиев прав: ученик должен сам искать знания. И если он созрел, чтобы понять своего учителя, то знания его возрастут стократно…
«ПОМОГИ ДРУГОМУ!»
Корр.: Чтобы все «плюсы» заработали, государство, видимо, должно приступить к созданию соответствующей среды, начиная с совершенствования законодательства и либерализации экономики на деле, а не на словах?
Н.Мыцких: Лидеры экономически развитых стран признали наличие кризиса регуляции в новых кризисных обстоятельствах мировой рыночной конъюнктуры, а, следовательно, имеющего место и в экономике Беларуси. Регуляторы – это законы и институты. Так вот, кризис системы регуляции проявляется в неспособности его механизмов изменить неблагоприятные процессы рыночной конъюнктуры, а также преодолеть последствия, которые являются результатом внешнего шока, структурных кризисов, кризисов способа производства, кризиса неэффективного собственника, кризиса недобросовестного менеджмента и других видов кризисов. Кризис регуляции признали все ведущие мировые страны. Лондонский саммит-2009, обсуждавший ситуацию развития мирового финансово-экономического кризиса, тоже признал невозможным функционирование мировой экономики в рамках прежней экономической модели. На саммите предложено усилить финансовое регулирование, чтобы выстроить новое доверие. Иными словами, сейчас необходимо разрабатывать современные, более эффективные способы управления экономикой.
Корр.: И в чем это конкретно должно выражаться?
Н.Мыцких: Новые способы управления должны стимулировать отказ от прежней стратегии реактивного управления в пользу организационных трансформаций, смены критериев эффективности предотвращения и преодоления организационных аномалий. Эта цель может быть достигнута путем экономической диагностики и превентивной санации на основе реальной, а не искаженной финансовой информации. И я об этом уже говорила. А изменять регулирование нужно в соответствии с обстоятельствами, которые вызывают проблемы глобализации. Причем, это напрямую касается и нашей страны. Не случайно же на совещании по итогам социально-экономического развития Беларуси за 9 месяцев 2009 года отмечалось, что те инструменты, которые мы используем в благоприятное время, не дают должного эффекта в условиях мирового кризиса. То есть нужны конкретные ответы на те вызовы, которые бросил нам мировой финансово-экономический кризис.
Корр.: То есть главная причина, которая вызвала кризис регуляции, кроется в том, что управление экономикой оказалось неэффективным при форс-мажоре?
Н.Мыцких: Лауреат Нобелевской премии по экономике 2008 года Кругман сказал: «Регулирование не изменилось в соответствии с обстоятельствами. Рынки переросли ту регуляцию, которая у нас была…». А Беларусь — субъект глобальной экономики. Я прочитала недавно потрясающую книгу: «Путь истинного лидера». Ее авторы — Его Святейшество Далай-лама ХIV и западный экономист Лоренс Ван ден Майзенберг. Далай-лама пишет о бизнесе с точки зрения восточных принципов, а Майзенберг — о построении бизнеса с точки зрения западных позиций. И оба находят точки соприкосновения. Вот один из принципов: «В условиях всеобщей зависимости, чтобы помочь себе, надо помочь другому!». На первый взгляд, странно, не так ли? Но ведь все мы зависим друг от друга, кризис затронул буквально всех! И, видимо, хорошо, что он дал нам возможность посмотреть на себя в зеркало и задуматься над тем, какие же цели у нашего бизнеса. Далай-лама пишет, что цель бизнеса — это создание и удовлетворение клиентов в ходе ответственной деятельности, а не просто максимальное увеличение акционерной стоимости. У нас обычно говорят, что цель бизнеса — получение прибыли. А какой ценой? Можно норму прибыли сделать 3 000%, но клиент где? Кстати, выстраивая новое доверие, нужно помнить, что свобода — это не освобождение от ответственности, а уверенность в том, что суды поддержат законные права собственника. Поэтому очень хотелось бы, чтобы права собственности у нас были лучше защищены, поскольку это важный фактор увеличения объема и эффективности инвестиций на том или ином рынке.
Корр.: Неужели доверие в экономике настолько важно?
Н.Мыцких: Доверие в англоязычных странах — самое важное понятие. К примеру, чтобы сработала Директива № 4, необходимо сохранить доверие к ее положениям, то есть нужно сделать так, чтобы они действительно соблюдались.
Корр.: А какое у вас мнение о директиве?
Н.Мыцких: Все правильно, все замечательно, но через какие механизмы ее положения будут работать? И как они будут развиваться? Вот когда появятся четкие ответы на эти вопросы, тогда можно будет однозначно сказать: да, мы достигнем поставленных целей.
Корр.: А директива созрела сама по себе, или ее рождение подтолкнул кризис?
Н.Мыцких: Она должна была появиться, минимум, за десять лет до начала кризиса. Мы потеряли это время в том смысле, что инвестиции приходили в страну не в том объеме, на который мы рассчитывали, потому что инвестиционный климат, деловая среда были не совсем адекватны мировым критериям. Инвестор приходит в нашу или любую другую страну и прежде всего спрашивает карту рисков. А в ней ответы на вопросы, которые его интересуют в первую очередь: будет ли защищена собственность? Как работают хозяйственные суды? В какую очередь кредиторы рассчитаются с ним, и за счет чего? И так далее. Я не случайно привела слова Далай-ламы: чтобы помочь себе, помоги другому! Если государство сейчас поможет предпринимателям, обеспечив соблюдение принятой директивы, и те смогут без риска заниматься бизнесом, то это поможет и всей экономике в целом.
Анна Артюшкевич
Специально для газеты "Антикризисное управление"
Газета "Антикризисное управление", №2(32) за февраль 2011 года
Источник "Антикризисное управление", №2(32) за февраль 2011 года
|
|
|
