| |
Михаил Хазин: «Мировой кризис только начинается и Латвии придется очень плохо!» |
| |
22 апреля Международный медиа-клуб «Формат A3» провел в Риге встречу с известным российским экномистом Михаилом Хазиным. Тема дискуссии – «Глобальная экономика и будущее малых государств». Михаила Хазина называют человеком, предсказавшим мировой кризис и он стал необычайно популярен благодаря своим экономическим прогнозам.
В 2003 году вышла его нашумевшая книга «Закат империи доллара и конец Pax Americana», в которой он за пять лет до глобального кризиса предсказал его неизбежность. С того времени многое из предсказанного Хазиным стало очевидным. На встрече с экономистом присутствовал и журналист «Нашего Даугавпилса».
О ссудном проценте
В настоящее время человечество оказалось в ситуации, в которой оно не оказывалось до того уже несколько сотен лет. Например, в истории Европы кризисные события подобного масштаба за последние две тысячи лет случались дважды. Первый раз – в IV-VI веках, вторично – в XVI-XVII веках. И в первый и во второй раз это было время глобальной смены модели экономического развития.
Те, кто учился еще в советских школах, должны помнить тезис Маркса: та историческая формация, которая обеспечивает более высокий уровень производительности труда, всегда побеждает. Однако, выясняется, что в реальной истории все было совсем не так. Так, тот уровень производительности труда, что обеспечивала позднеримская мануфактура, и тот уровень жизни, что был в крупных городах Римской империи, оказался превзойден в Европе лишь где-то в XVIII-XIX веке. Рухнула же империя по очень интересной причине. Экономику любого государства описывают в терминах ВВП. Но ВВП – это производство. Мало произвести – надо еще и продать, чтоб было потребление. Специфика рабовладельческого общества начала нашей эры заключалась в том, что там не было массового потребителя, поскольку многие тогда целиком жили за счет собственного натурального хозяйства. Но у Римской империи было два внеэкономических источника дополнительных денег, которые государство делило между гражданами. Вот эти источники – военная добыча и серебряные рудники в Испании. Когда завоевания прекратились, и рудничное серебро закончилось, то стало невозможно поддерживать спрос, в результате чего экономическая модель Древнего Рима постепенно разрушилась, а сама империя оказалась захвачена варварами.
Первыми Рим захватили готы, уже тогда бывшие христианами. Варвары рассматривали империю, как вертеп всяческих пороков и, разгромив его, на тысячу лет установили в Европе господство новых экономических принципов, основанных на библейских заветах. Один из заветов такого рода – запрет на ссудный процент. В результате, в средневековье отвергалась широкая практика кредитования. До XVI-XVII века человек, занимавшийся кредитованием, никак не мог считаться уважаемым членом общества. Вкупе с наличием замкнутой цеховой системы это оборачивалось тем, что темпы научно-технического прогресса были совсем невысокими.
Однако, в начале XVI века начался новый слом, вызванный несколькими обстоятельствами. Я склонен считать, что тут основную роль сыграл начавшийся в Европе с XIV века так называемый Малый Ледниковый период. Климат резко похолодал, из-за чего в Северной Европе встал вопрос чисто физического выживания населявших ее народов. Опять же, в 1492 году Колумб открыл Америку и вскоре американское золото рекой хлынуло в Европу – из-за чего произошел первый монетарный кризис. В результате, Европа встала перед необходимостью решения двух важнейших вопросов, удивительно похожих на те, что нынче стоят перед Латвией. Как выжить здесь и сейчас? Как обеспечить себе дополнительные доходы для того, чтобы было что откладывать на будущее? Первый вопрос решили радикально. Тогда было лишь одно место, где хранились большие запасы денег – католические монастыри, накопившие большие богатства. Чтобы отобрать их, следовало решительным образом разобраться с католической церковью – и вот уже Мартин Лютер вешает на дверях церкви в Виттенберге свои знаменитые тезисы. Начинается Реформация. Для того же, чтобы обрести источник существования на будущее, легализовали и стали широко использовать тот самый кредит, ссудный процент – как инструмент ускорения научно-технического прогресса. В итоге, все это привело к разрушению традиционного общества. В чем-то это было схоже с процессами, происходившими на постсоветском пространстве в начале 90-х годов прошлого столетия – когда социалистическая система, умевшая даже для самого бессмысленного человека найти применение, была разрушена.
Где-то со второй половины XVII века ключевым звеном экономической системы стал процесс разделения и углубления труда. В 1767 году родился замечательный экономист Жан Батист Сей, который писал в одном из своих текстов: «Если ты хочешь узнать, какой из двух городов богаче, то ты должен посмотреть, каким количеством профессий владеют жители каждого из этих городов. Чем больше профессий, тем более город богат». В переводе на современный язык это значит, что чем глубже разделение труда, тем более сложно устроена экономика, тем больше в ней денег и тем лучше живут люди. В свою очередь, Адам Смит писал, что для того, чтобы усилить разделение труда, надо расширять рынки сбыта. То есть, если ваш мастер по производству телег переключается на выпуск одних лишь тележных колес, то он должен резко увеличить объемы производства, чтобы сохранить свой объем благосостояния. То есть, он должен сильно расширить свой рынок.
Фактически, уже начиная с XVIII века в мире появились несколько отдельных технических зон (со своими автономными финансовыми источниками), находившихся в процессе непрерывного расширения. Британская, германская (в которую вошла и тогдашняя Российская империя), американская и японская. Рано или поздно они должны были войти в столкновение друг с другом. Когда им стала тесно, разыгрался страшный экономический кризис падения капиталов 1907-1914 годов. То есть, вы выдаете кредиты на создание новых технологий, но из-за того, что уже невозможно расширить рынки сбыта этих технологий, вы не можете окупить свои расходы. То есть, конкурирующие технологические зоны стали до такой степени мешать друг другу, что без большой войны стало уже не обойтись. В результате радикальной перестановки фигур на мировой шахматной доске после двух мировых войн остались лишь две такие зоны – американская и советская. Та же Германия потеряла свою экономическую и технологическую самостоятельность и стала жить на американские и английские кредиты. Кстати, одним из главных финансовых посредников между США и Германией еще в 30-е годы был Прескотт Буш – отец одного и дед другого президента США.
Об анатомии мирового кризиса
СССР и США за счет резкого расширения рынков стали быстро развиваться. Темпы были очень высокими. Однако было понятно, что проблемы, с которыми столкнулись четыре технологические зоны в начале века, должны повториться и на новом этапе. В СССР кризис начался уже где-то в начале 60-х. В условиях плановой экономики кризисные процессы вполне осознавались и с ними пытались бороться. Однако, если до конца 70-х темпы роста в СССР просто падали, то потом они стали нулевыми и ушли в минуса. В США же кризис начался только в 1971 году – зато уж очень основательно! В понедельник 15 августа президент Никсон объявляет, что обмена долларов на золото больше не будет. Дальше они проигрывают войну во Вьетнаме, начинается нефтяной кризис, стагфляция и западные политологи стали писать, что США проиграли соревнование двух систем. И в этот момент СССР, вместо того, чтобы надавить и окончательно свалить своего соперника, неожиданно отступает. Советский Союз начинает массовую поставку нефти на мировые рынки, подписывает Хельсинкские соглашения, содержащие, среди прочего, договора о «правах человека», подписывает соглашение о сокращении стратегических вооружений. Почему? Да потому что руководство СССР поставило вопрос: а что будет, если вдруг американская империя исчезнет с карты мира? Ответ был такой: в этом случае нам придется своими силами контролировать ту треть планеты, которую сейчас контролируют американцы. А через 20-25 лет нам придется вступить в экономическое соперничество с Китаем. Мы готовы к этому? И руководство СССР пришло к выводу, что у него не хватит сил ни на первое, ни на второе. Поэтому Советский Союз решил сохранить статус-кво и помочь США.
В свою очередь, Соединенные Штаты нашли способ выйти из кризиса локально, разрушили СССР и… попали в ту же самую ситуацию, которой когда-то так испугалось Политбюро ЦК КПСС. Штаты сегодня не в состоянии контролировать мир – что видно по Афганистану, Ираку, Ливии – и они ничего не могут сделать с Китаем. Закончится это все плохо и для мира, и для США. Ведь сегодняшняя мировая экономика, если смотреть на нее с точки зрения спроса, это экономика США. 40% мирового спроса – это спрос Соединенных Штатов Америки. То есть, в большинстве случаев, если что-то в мире произведено и продано – то это продано либо самим американцам, либо людям, получившим деньги от продажи чего-либо в США.
Что же делают Соединенные Штаты? Они понимали, что надо всячески расширять спрос, запускать новые технологические волны. Как это сделать? Надо всего лишь дать людям деньги. Но нельзя же раздавать их просто так! Поэтому деньги стали давать в кредит.
Совокупный долг США, начиная с 80-х, начал резко расти, а доходы американских граждан - падать. Такая же картина наблюдается и в странах Европы. То есть, спрос растет, а доходы уменьшаются. Почему? Да потому что они все эти годы вынуждены жить в кредит!
Ведь за эти годы принципиально изменилась сама модель кредитования. До 80-х любого человека, приходившего за кредитом, спрашивали: а ты сможешь вернуть его из своих доходов вместе с процентами? Но потом все изменилось – при выдаче кредита гарантией возврата стали не доходы должника, а залоги! В итоге, например, ипотечные кредиты стали раздавать даже никогда на работавшим и не имевшим собственного жилья неграм. Почему? Логика была простая: вот есть дом – он и есть залог под этот кредит! А поскольку стоимость дома будет расти, то и залог станет повышаться в цене. Другими словами, создание залогов оказалось самым выгодным бизнесом. Но эта схема построена на постоянном рефинансировании долга. То есть, человек уже не должен думать о выдаче всего долга – а лишь о выплате процентов и перезакладывании старых долгов с помощью новых кредитов.
Наглядно это можно представить так. Некий джентльмен приходит домой, его встречает жена и требует, чтобы он срочно купил новый автомобиль взамен сломавшегося. Наш герой отправляется в близлежащий банк и его встречает менеджер: «Чем могу вам помочь?» «Мне нужна новая машина». «А сколько вы сможете платить нам в год, чтобы это не обременило ваш семейный бюджет?» Ну, допустим, джентльмен говорит, что потянет тысячу латов в год. «Отлично, - говорит менеджер, - у нашего банка такая политика: мы хотим на каждый отданный клиенту лат обратно получить тот же лат и двадцать сантимов. Мы можем дать вам в кредит пять тысяч на шесть лет. Первый год вы нам заплатите тысячу – это будут проценты. В следующие пять лет по тысяче – это будет тело кредита. В целом получается 5,6% годовых. Согласны?» «По рукам!» Наш герой берет кредит и покупает жене машину. Через год он приходит в банк с тысячей латов. У него забирают деньги и говорят: «Политика нашего банка изменилась – теперь мы требуем сверху на двадцать сантимов, а лишь десять! Поэтому, мы вам на тех же условиях – тысячу латов отдачи в год – готовы выдать уже десять тысяч. Пять тысяч из этой суммы вы пустите на погашение старого кредита, а на остальные деньги купите себе все, что угодно!» Джентльмен берет деньги и через год снова приходит с тысячей латов. У него забирают эту тысячу, и говорят: «Вы знаете, вы идеальный клиент, у вас блестящая кредитная история и мы предлагаем вам новый договор: двадцать тысяч на тех же условиях. Только вместо десяти сантимов сверху вы будете отдавать лишь пять!» Надо ли объяснять, что когда через год наш герой приходит с очередной тысячей латов, ему предлагают уже сорок тысяч и 2,5 сантима сверху!
А теперь смотрите: человек платит тысячу в год, его уровень потребления непрерывно растет – но растет и его долг, и сроки выплаты! Последний кредит растянулся уже на 40 лет! Для банка, капитализирующего финансовые потоки, все обстоит просто отлично: клиент платит, а он, банк, под этот будущий долг может выпускать вторичные ценные бумаги и продавать их на открытом рынке. Рейтинговые агентсва ставят этим бумагам рейтинг 3-А. Что дальше? Если мы рефинансируем долг, то его процентные ставки падают. В 1981 году, когда началась вся эта «лафа», цена долга, учетная ставка Федеральной Резервной системы США составляла 19%. 2008 год – 0%! Значит, данная схема себя исчерпала. 30 лет мы жили в условиях рефинансирования долгов, но теперь это уже не работает. И нынешний мировой кризис будет продолжаться вплоть до того момента, пока накопленные долги не будут каким-то образом нивелированы, а завышенный спрос вернется к нормальному состоянию.
Сейчас банки автоматически возвращаются к старой модели кредитования, имевшей место до 80-х. Они перестали давать деньги под упавшие в цене залоги и требуют, чтобы должники доказывали свою возможность отдать кредит полностью самостоятельно. Однако, никто из них этого уже не может.
Сами банки оказались в трудном положении, поскольку им перестали возвращать кредиты. И с 2008 году ФРС стала допечатывать деньги, чтобы раздавать их банкам – чтобы избежать массовых банкротств по типу 30-х годов. Объем наличности на счетах банков вырос, но не было ясно, что с ними делать – потому что кредиты, как я уже говорил, давать стало некому. В результате, образовалась парадоксальная ситуация: банки с деньгами, но в экономике денег нет! И так уже совокупный долг американских граждан с начала 80-х годов вырос в два с лишним раза - больше чем в Греции на начало долгового кризиса. Каждое американское домохозяйство – это маленькая Греция. А ведь США, напоминаю, это 40% мирового спроса. И если американцы начнут отдавать долги, вместо того, чтобы потреблять, то мировая экономика резко сократится. И очень плохо будет всем – но особенно маленьким странам, вроде Латвии. Надвигающаяся катастрофа еще только-только начинается. И с нею ничего нельзя поделать. Рано или поздно та или другая страна объявит дефолт – а за нею и все остальные. И мировая финансовая система погибнет. Банкротство банков, банкротство корпораций, массовые увольнения, окончательное искоренение социальных гарантий и т.д..
Правда, сейчас в мире преобладает носящая религиозный характер вера в то, что экономический кризис закончился. Но он еще по-настоящему и не начинался. В течение 5-8 лет мировую экономику ждут серьезнейшие потрясения, которые затмят Великую депрессию 30-х. Спад в мировой экономике составит 30-35%, европейская экономика уменьшится два раза, а экономика США – на 50-60%. Для обычных людей в латвийских реалиях это будет напоминать ситуацию, возникшую после распада СССР. Вот жил простой человек в квартире, работал, получал зарплату. В один прекрасный день его увольняют с работы. Делай что хочешь, но на работу в стране устроиться нереально, а за квартиру надо платить в десять раз больше. Приходится уезжать, искать работу за рубежом, но и в Европе ведь при такой ситуации никто никого с распростертыми объятиями ждать не станет.
О латвийской яме
Как известно, до конца 80-х Латвия входила в советскую экономическую зону. В нее тогда много кто входил. Не только советские республики и страны социалистического лагеря, но даже такие государства, как Финляндия и частично Австрия. При этом, Латвия обладала своей нишей в советской экономике, производя электрички, микроавтобусы, радиоприемники – и продавала их по всему СССР и даже шире. Собственно, в этом всегда заключается роль малых государств в глобальной экономике – каждое из них имеет какую-то свою отдельную нишу, а по всем остальным нишам оно закупается за счет зарабатываемых на «своей» нише денег.
После разрушения социалистической системы разделения труда Латвия должна была потребовать у Запада для себя какой-то «кусочек». Так, как это сделала Финляндия, вытребовавшая себе «кусок» в виде телекоммуникационных технологий и благодаря Nokia неплохо обустроившаяся в западной экономике. Польша тоже неплохо сумела встроиться в западный рынок… Опять же, непонятно, почему Латвия так легко отказалась от восточного рынка? Никто не запрещал продавать те же «рафики» в России, Украине и в других странах бывшего СССР. Конечно, западное давление на Латвию также в этом направлении оказывалось. Мол, будьте любезны разорвать все связи с Россией, и тогда вас примут в НАТО и в Евросоюз. И вот тут-то латвийским руководителям надо было сказать Западу: «Вот такую-то сумму мы получали от торговли с СССР - и мы хотим получать не меньше и от вас. Будьте любезны обеспечить нам рынки сбыта – и тогда мы готовы сменить ориентацию и закрыть наши отношения с Россией!» Именно так, к примеру, и сделали поляки. А латвийские политики покорно повиновались приказу Запада: «Закрывайте отношения с Россией, а за это мы вас будем любить!»
Пока у Запада были лишние деньги, то была вполне приличная любовь. Латвия получала какие-то денежные вливания в той или иной форме - отчасти на реализацию идеологии дерусификации. Потом в мире случился бум на рынках финансов и недвижимости. Теперь у Запада деньги закончились, и «любовь» стала не слишком-то приятной. У Латвии теперь просто нет средств, чтобы поддерживать жизненный уровень сравнимый с тем, что был в позднее советское время или до 1998 года. Способов, чтобы зарабатывать эти деньги, так и не найдено. Когда латвийские политики говорят о том, что нужно, дескать, улучшать инвестиционный климат, дабы привлечь зарубежных инвесторов, то за этими словами ничего не стоит. Потому что если бизнес видит для себя потенциальную прибыль, он в любом случае идет в страну, где можно заработать и не заботится ни о каком «инвестиционном климате». Поэтому предприниматели идут и в Россию, и в Китай – страны с самым что ни на есть «плохим инвестиционным климатом». А если в стране ничего заработать нельзя, то бизнес «для отмазки» и говорит: «Ну, знаете, у вас инвестиционный климат плохой, вам нужно работать над его улучшением…»
Латвии нужно искать свою нишу в мировой экономике. Если совсем уж честно, то латвийские политики должны были бы заняться самым грязным шантажом. То есть, тот человек, которые взял бы на себя ответственность за Латвию, должен был бы приехать в Брюссель и сказать: «Вот проект закона о выходе из ЕС и НАТО, вот проект закона о дефолте. Если вы немедленно не подпишите соглашение, что вы у нас покупаете то-то, то-то и то-то на тридцать лет вперед – я вношу эти законопроекты в Сейм и мы их принимаем. А еще через два дня я еду в Москву и они уже мне пообещали (неважно, правда ли обещали или нет) то-то и то-то». Все! Конечно, желательно, чтобы этот решительный латвийский политик действительно приехал бы в Москву и сказал: «Ребята! Если вы мне обещаете много – я завтра поеду в Брюссель и…» Только так! Кстати, Лукашенко примерно так и поступает – и обеспечивает Белоруссии приемлемый уровень жизни.
Но если таких решительных политиков не появится, то кризис в Латвии будет продолжаться очень-очень много лет. А ведь уже начинается жесткая ситуация в Европе. Настроения там простые: не давать денег тому, у кого их нет, все должны жить на заработанные деньги. Сейчас Латвия должна возвращать кредит Международному валютному фонду и Евросоюзу. Если денег нет, то нужно объявлять дефолт со всеми вытекающими неприятными последствиями. Проблема в том, что зарабатывать деньги здесь толком так и не научились. Так что, придется вспомнить, чем большинство населения Латвии занималось в XIX веке, и идти работать батраками к европейским господам. В этом, собственно, и заключается реальный смысл свободы в западном понимании: если у тебя нет денег, то ты свободен умереть от голода. Но беда в том, что и в Европе тоже растет безработица. И по мере ее увеличения латвийских гастарбайтеров будут выгонять с трудовых мест.
"Наш Даугавпилс", 23 апреля 2011 года
Источник "Наш Даугавпилс", 23 апреля 2011 года
|
|
|
