| |
Новые реалии и парадигмы 2010 года |
| |
Итоги первого полугодия показали, что у нас не так много вариантов выбора методов экономической политики. Беларусь — страна полусоциалистического кейнсианства, когда формы государственной экономики совмещаются с методами стимулирования экономики спроса.
И ничего не меняется? Нет, страна вошла в новый политический цикл. И ряд параметров экономики стал меняться.
Макроэкономическая ситуация: основные черты и контуры
2010 г. стал временем возврата к параметрам года 2008-го. Всех пока интересует количественная компонента событий. Точнее, правительства и полисимейкеры в разных странах удовлетворяются «возвратной» парадигмой. Никаких экспериментов и движения по спирали — к новым вариантам техногенного и инновационного развития. Такой тип посткризисного развития не получился ни в США, ни в ЕС, ни в России.
Естественно, белорусская политическая элита не готова к критической модернизации страны. Принципиальных изменений в самой элите не произошло, новые политические и экономические генерации еще не подошли к институтам власти. И так не только у нас. Россияне объявили о подобном курсе, но декларативность такого типа посылов диагностируется экспертным сообществом и в самой стране, и вне ее.
«Возвратная» психология экономической политики хорошо оправдывает традиционализм любой страны. Как в бездорожье — найти привычную колею. И можно возвращаться к тому, что умели и умеют. Жаловаться на такой вариант действий не следует, как говорится «в пианиста не стрелять, он играет как умеет».
Но следовало бы и делать выводы. Первые выводы о направленности и парадигмальности действий. Что относится, прежде всего, к диагностике и оценке действий институтов белорусского полисимейкерства. А они у нас странным образом часто плохо просматриваются. И то, что мы делаем, не подвергается теоретической оценке. Нет научной диагностики, традиций такого рода вообще маловато. Если не сказать об их отсутствии. Одна из причин — болезненное отношение практиков к оценкам ученым, особенно в сложные политические и социальные периоды жизни страны.
Так и сейчас. Параметрические показатели первой половины года складываются в противоречивую картину. Усилиями внешней и внутренней экономики ВВП вырос на 6,6% (есть тенденция выйти к концу года на 8–9%), что соответствует условиям выхода из депрессии на региональных и мировом рынках.
Как получился общий результат? На внутреннем потребительском рынке продажи выросли на 15%, что показывает не инвестиционный характер экономической политики. И, действительно — инвестиции в 2010 г. приросли всего на 4%, что явно отличает нынешнюю ситуацию от «кризисной» 2009 г. Парадокс в том, что год назад при снижении всех агрегатных параметров до предельно низких величин, инвестиционные потоки увеличивались небывалыми темпами. 16,7% — результат сопоставимого периода 2009 г. Парадокс — требующий особого анализа.
Внешние рынки дали возможность увеличить совокупные продажи к лету на 27%. Это еще не возврат к показателям 2008 г. Мало кто помнит, что ровно год назад мы имели всего лишь 52,2% от завоеванного упорными трудами экспорта.
Наша ситуация диагностируется системным образом так. Внешние рыночные силы — самый большой акселератор вытягивания национальной экономики из негативной ситуации. Плюс накачка экономики кредитными деньгами. Причем при отрицательном торговом балансе. А это неизбежно приводит к ослаблению национальной денежной единицы.
Вот такого рода собственная монетарная политика и дает уникальный временной результат. Через деньги, которые ушли на рост покупок и потребления, через снижение доходности промышленного сектора.
Что это такое? Кейнсианский вариант. Даже левокейнсианский, так как стимулируется потребление наемных работников. Сначала — пенсионеров, через повышение на 1/10 с сентября пенсий. Затем — занятых в бюджетном секторе. Им обещано на все 16%, а некоторым и более.
И это — при $20 млрд внутренней задолженности. При том, что 23% предприятий забыли, как выглядит прибыль в реальном выражении. Но зарплату в 500 долларов многие, очень многие, хотят платить среднему статистическому работнику страны.
А зачем? Надо понимать, что увеличение денежных доходов через 2–3 месяца приведет к росту издержек во всех типах субъектов экономики. Более высокие затраты на белорусские товары и услуги — удорожание продукции. Как правило, это очень способствует инфляционной спирали.
Об этом писал еще Давид Рикардо. Он убедил английских чиновников и экономистов в том, что рост расходов на зарплату приводит к формированию процесса роста цен и развития механизма инфляции. Или выше зарплата — ниже прибыль. Что с нами и будет происходить. Уже происходит.
А тут у нас начинается рывок из кризисного состояния. И он основан на старой базе. Без инвестиций, прирост которых просто остановился. Денег нет? И да, и нет. Официальные данные показывают, что чистая прибыль предприятий к началу лета выросла в номинальном выражении на 35,2%. Цены приросли параллельно на 6,5%.
Отличная, казалось бы, ситуация. Для тех, кто умеет работать. Хотя следует учесть и то, что только 77,3% предприятий страны являются прибыльными. Остальные — вне нормальных финансовых отношений. И это не просто вопрос денег.
Все должники страны, причем не только хозяйственные субъекты, но и «органы управления» должны нашей банковской системе свыше 20 млрд долларов. Высокая задолженность. Но дело не только в абсолютной величине. В этом году мы можем производить ВВП на 3,876 млрд. долларов в месяц. Сумма значительная, но задолженность почти на ? года работы всей экономики. Такие деньги могут «вылезти» неприятным образом при ухудшении функционирования денежной и кредитной системы страны. Большинство специалистов финансового сектора это профессионально понимает.
В ситуации скрыта относительная «вредность». За год задолженность выросла на 31,8%, что слишком много для всего рынка ликвидов, денег, долгов. И хотя с начала 2010 г. возникло небольшое успокоение темпов прирастания долгов, ситуация неприемлема по определению.
До сих пор на 8 млрд долларов «висят» долги у аграрников, чудесно поющих свои песни о главном — уникальной перспективе на мировых рынках. Словно они единственные остались на всем постсоветском пространстве. Пропала гречка в России, скоро пропадет в Украине. А у нас — фантастическое великолепие. Правда, в овощных россыпях — польские и молдавские яблоки, груши бельгийские, а картофель был в начале лета даже марокканский и египетский.
И удивительно вот еще что. На 7 млрд долларов набрали долгов «местные исполнительные и распорядительные органы». Кто об этом знает? Что за новый хозяйственный субъект? Зачем брали деньги исполкомы? И больше всего набрали кредитов брестские и гродненские власти. По 1,36 млрд долларов, каждая западная область. На удивление, Минск не «доил» банки страны. Самый большой город оказался и самым скромным — всего около 400 млн долларов долгов висит на столице. Хотя на области — в 3 раза больше. И частные структуры, базирующиеся в Минске, хорошо пользуются банковской системой, и за ними числится долг в 1,1 млрд долларов.
С лета прошлого года мы сидим на денежном довольствии. Успехи основных субъектов хозяйства связаны с одалживанием того, что называется «всеобщим эквивалентом». На 32% больше набрали денег (с июня 2009 г.), ВВП увеличили на 6,6%, а инвестиции приросли всего на 4%.
Следовательно, деньги ушли не в новое производство, а в новое потребление. Из депрессионного положения мы выходим посредством увеличения расходов домашних хозяйств. Улучшаем экономическое здоровье посредством проедания денег. Причем не заработанных, а одолженных. Это и есть формула кейнсианской экономической политики первой части 2010 г.
Возможные диспропорции и их устранение
Многие правительства умеют создавать проблемы на пустом месте, а диспропорции — на благих пожеланиях, политических и социальных приоритетах собственной «заботливой» о народе политике. Достаточно вспомнить греческих социалистов и советских коммунистов. Примеров, кстати, может быть великое множество. Одни американцы с 1% ставкой кредитов на рынке недвижимости заслуживают обязательного упоминания об их усилиях по процветанию страны.
И сейчас идет конкуренция по выбору рациональной политики. Сядешь на мель, если продолжаешь нести заботу о человеке. Социальные издержки такой политики оказываются гораздо более тяжелыми. И мы конкурируем с другими странами по рациональности экономических решений. Это сразу не видно, но обязательно проявится в ближайшие 2–3 года.
Конечно, чисто экономически, а не социально, в обозримом периоде страны в нашем регионе будут конкурировать ценами. Физические объемы важны в аграрном секторе, ради чего и стали закрываться внутренние рынки зерна, аграрной продукции в целом. Уникальность ситуации на рынке продовольствия может проявиться в более четкой форме. Россияне боятся голода (относительного, конечно) и рассуждают на тему что лучше: замораживание цен на продовольствие или развитие рынка и конкуренции.
У них дискуссия продолжается. Но рост цен очень просится наружу. Во всей глобальной экономике. Это будет своего рода гиперкомпенсация за потери 2008–2009 гг. И русские аграрники «отобьют» свои явно лоббистские деньги. И наши так будут поступать. Пугать такой успешной штукой, как продовольственная безопасность. Уж тут-то у них фантазии хватит. Не важно, что картофель по 0,5 долл. за килограмм. Не важно, что 15% бюджета рассыпается по карманам наших кормильцев и поильцев. Мало — дайте еще. И цены — выше и выше.
Наши цены образца 2010 г. с осени будут более тяжелыми в связи с ростом заработной платы и пенсий. Экономического смысла в таком действии нет. Наоборот, надо бы удержать равновесие в макроэкономике. Стимулировать развитие новых видов деятельности, диверсифицировать внутренний рынок. Способствовать снижению импорта.
Равновесие пока не интересно для правительства. Никто такой задачи для него не ставит. Не до этого сейчас. Стимулировать развитие новых видов деятельности, бизнеса долго и нервно. Достаточно — уменьшение на 16 позиций лицензирования. Что можно, кстати, было сделать еще 15 лет тому назад. И вообще, 15 лет — время для принятия решений в белорусской номенклатуре. Сначала независимые ученые сделают рекомендации, потом это 10 лет изучают. И затем 5 лет примеряются, как 7 раз измерить и принять новое решение.
«Langsam» — так рассуждают наши мудрецы из аппаратных сфер. Что немцу хорошо, то русскому смерть. А белорусу — так себе, пройдет.
Говоря о макроэкономических балансах и равновесиях, следует отметить, что пока симметричным можно считать соотношение прироста ВВП и заработной платы. Они идут нога в ногу, что называется. Однако до начала сентября. Пропорциональность изменений — это хорошо, но именно исходя из такой темповой реальности 500 долларов заработной платы реальностью быть не может. Чисто в арифметическом аспекте. Даже не эконометрическом.
И в этом надо разобраться. Сколько составляла к лету 2010 г. средняя зарплата в стране? В мае — 1158,4 тыс. рублей. До начала отпускного сезона этот показатель выражал эффект труда. Когда деньги зарабатывались в секторах и сегментах экономики прямо и непосредственно. Начались отпуска — платятся деньги из созданного ранее фонда зарплаты. Никакого прямого прироста выработки и доходов нет, что следовало бы учитывать в оценке макроэкономического равновесия доходов и расходов домашних хозяйств и субъектов экономики.
Неожиданностью психологического плана в отчетных данных национальной статистики стало то, что к завершению первой половины 2010 г. в качестве лидирующей по уровню доходов отрасли экономики выделяется железнодорожный транспорт. Средняя заработная плата составляла 1 660 тыс. рублей. На втором месте наши статистики показали строительство (1 565 тыс. руб.), и третьими стали представители умных профессий, даже самых умных — наука и научное обслуживание (1 541 тыс. руб.).
Перенос внимания и ничего больше? Вполне похоже. Никто не сомневается, что более высокие доходы традиционно сложились в нефтепереработке, которая по удивительным оценкам ряда чиновников испытывает системные трудности. Едва ли это так. Средняя зарплата в нефтепереработке составляет 2 389 тыс. рублей. Около 800 долл., что стало рекордом для промышленного сектора.
И это сопоставимо с оценкой труда, занятых в секторе социальной работы, где уровень зарплаты достиг показателя в 648 тыс. рублей (216 $). Весьма симптоматично для «социально ориентированной рыночной экономики».
В целом же заработанные доходы, которые выражают на нынешнем этапе цену товара «рабочая сила», составляют 385 долл. в месяц. Сумма значительная для предприятий. В чистом виде каждому предпринимателю нанимать нового рабочего означает включить в новые расходы годовую сумму 4 296 долл. Это «чистые» выплаты, а если добавить 36% социальных трансфертов, то 600 долл. ежемесячных затрат следует считать необходимыми для оплаты любого среднего нового рабочего места. Среднего, того, что не выходит на уровень рабочей силы высокой квалификации. Или соответствует сложному труду. Тех, кто имеет высшее образование и приличную квалификацию.
Индивидуальный предприниматель не сможет рассчитать столь выгодным свой бизнес, чтобы отдавать 600 долл. за рабочее место. Едва ли он сам успевает заработать такую сумму денег каждый месяц. Причем работая всего 7–8 часов в сутки. А в год получается искомая величина — 7 200 долл. Так должно быть в среднем в национальном предпринимательстве.
Что же получается? Белорусский бизнес может работать легально, соблюдая социальное и трудовое законодательство с большим напряжением. Произвести продукцию, поставить ее потребителю, либо продать за пределы страны с эффектом снижения расходов на рабочую силу, весьма трудно. С учетом факторов цены занятости.
Плюс к этом — особый парадокс белорусской экономики. Суть его в том, что административными методами поддерживаются на плаву сотни и тысячи субъектов хозяйствования, связанных прямо или опосредованно с государственным сектором. Товары, которые они производят, таковыми часто и не являются. Они попадают на склады, списываются, теряют свою и так невысокую потребительную стоимость.
По существу, на внутреннем рынке стоимость определяется по наихудшим условиям хозяйства. Закрывая внутреннее экономическое пространство высокими или запретительными таможенными пошлинами, создавался феномен стоимости по Риккардо. Это стоимость, определяемая на наихудших предприятиях и субъектах хозяйства. Именно тогда и нет разорившихся. Нет безработицы, нет «лузеров».
Маркс преодолел это теоретическое заблуждение своего предшественника, как часто выражаются в учебниках по истории экономической мысли. Действительно, в его трактовке стоимость при равенстве спроса и предложения на рынках определяется по показателям общественно-необходимого труда. Это есть средневзвешенный показатель. Не по худшим условиям, как у нас в Беларуси. А по конкурентным, взвешенным.
Теоретический нонсенс и только? Нет, такой белорусский феномен и есть заблуждение теоретическое и практическое. В итоге — наши цены на всю совокупность товаров и услуг с течением времени станут выше региональных и мировых. Что и происходит. Потребители в силу слабой информированности о ценах и издержках воспринимают дорогую собственную продукцию как естественное. Они даже начали гордиться национальными «вырабами».
Какие последствия скажутся? В условиях автаркической экономики, которой был СССР, такое проделывать можно было. Определенное время, естественно. Затем наступил тупик, разрушение такого типа экономики. Что наивно посчитали разрушением сложившихся хозяйственных связей. Обратите внимание, что они и восстанавливаться не стали.
В экономических условиях, которые формируются новым Таможенным Союзом, искусственное поддержание цен, ориентированных на наихудшие условия, приведет к конкурентной гибели тех субъектов хозяйства, которые в нашей стране были закрыты от конкуренции. Которые поддерживались бюджетными субсидиями. Они — первые кандидаты на разорение и банкротство в таможенном пространстве Беларуси, России и Казахстана. Хорошо, если удастся их оживить мерджером. Да и эффективная санация окажется необходимой.
Это и есть резерв кризисного и антикризисного управления. Которое у нас имеет пока контурные формы. И главное — впереди. Массовая санация и мерджер, которые пора «прокатывать» в разных формах во всех 118 районах страны. И это будет серьезным элементом экономической политики предстоящих лет. Не доводить предприятия до полного крушения и гибели, а практиковать реструктуризацию и обновление. Начиная с качества принимаемых решений и до уровня каждого рабочего места.
Как явная реализация рыночных устремлений разных институтов власти и экономической политики.
Леонид Заико, научный обозреватель
Специально для газеты "Антикризисное управление"
Газета "Антикризисное управление", №9(27) за сентябрь 2010 года
Источник "Антикризисное управление", №9(27) за сентябрь 2010 года
|
|
|
