| |
Кого нарисовать сложнее — черта или петуха? Древняя загадка, на которую несколько столетий попадаются люди нефилософского склада ума. Перед художником стоит более сложная задача, когда он изображает домашнюю птицу. С ней хорошо знакомы все: и взрослые, и дети. Попробуй петушку «пришить» хобот или третью лапу — критики окрестят халтурщиком. А «представителя» темных сил никто толком не видел. И води кистью по холсту как душе угодно. И серое пятно, и чудовище с хоботом и крыльями, и насекомое с ослиной головой — правдой может оказаться все, что угодно. Сегодняшний финансовый кризис — что-то из разряда экономических бесов. Что он из себя представляет — никто толком не знает, но все малюют сего зверя, описывают его характер, поведенческие особенности… Многие делают «удивительные» открытия в области экономической «антропологии», преподнося их как сенсации. А на самом деле декламируют азбучные истины, только на новый лад.
В прошедшем месяце весьма удивил Леонид Заико. Аналитик, который отличался взвешенной, аргументированной позицией, вдруг сделал «громкое» заявление: мол, не за горами момент, когда больше половины отечественных предприятий будут убыточными. Не исключаю, что братья по «независимому» перу некорректно или неполно процитировали эксперта. Но это их двусторонние отношения. Насколько можно было понять из публикаций, столь пессимистично Леонид Заико настроен из-за резкой динамики роста нерентабельных производств. Действительно, около четверти предприятий сработали в этом году с убытками. Согласен, немало. Но ничего сенсационного или сверхъестественного в этой цифре нет. Тем более она никогда не являлась особенно таинственной. И многие ее прогнозировали.
Около года назад, накануне своего профессионального праздника, министр экономики Николай Зайченко давал пресс-конференцию для СМИ. Зашел разговор и об эффективности экономики. Еще тогда, когда слово «кризис» никто и не пытался «переводить» с иностранных языков на русский, Николай Петрович отметил: количество убыточных предприятий в стране постоянно снижается. Но около 20—25 % работают либо с убытками, либо с минимальной рентабельностью менее 5 %. А поэтому находятся в зоне риска: любое изменение внешних условий может превратить этот скромный плюс в минус. Что, в принципе, и произошло.
И ничего смертельного в этом нет. Кстати, в прошлом году доля убыточных производств в Беларуси не превышала показатель банкротств предприятий среднего и малого бизнеса в развитых странах. А на Западе малый бизнес — намного крупнее, чем в Беларуси. В Америке небольшим считается предприятие с количеством работников до 500 человек. Другое дело, что в США и Европе отношение к «промахнувшимся» компаниям иное. Влез в долги — продается с молотка, и дело с концом. Возможно, и в Беларуси не стоит возиться со многими де-факто банкротами, выделять им господдержку, перепрофилировать, присоединять к более сильным «коллегам». Но закрыть — не проблема. Как социальные проблемы разрулить, ведь рабочие места пропадают? Трудовая миграция внутри страны решит проблему? Только частично. Возможно, белорусы и кочевали бы с места на место, но возникают сложности с инфраструктурой: жильем, детскими садами, школами, другими соцучреждениями. Словом, не все так просто, как кажется.
В некоторой степени государственная политика вытягивания отстающих предприятий положительно подействовала в непростой ситуации этого года. Занятость, пускай не всегда полную рабочую неделю, возможно, с небольшими вынужденными отпусками, дает людям некоторое спокойствие. И одна из самых серьезных рекомендаций Международного валютного фонда — сохранение социальной стабильности и занятости населения. Самое интересное, что большинство западных стран эту рекомендацию МВФ пропускают мимо ушей. И экономически развитый мир смотрит на постоянные стычки демонстрантов с полицейскими, на пылающие автомобили, водометы…
В МВФ люди неглупые сидят. Социалка — один из экономических факторов. С точки зрения микроэкономики выгодно остановить иные производства на 6—12 месяцев, законсервировать оборудование и уволить всех рабочих до лучших времен. Вроде бы так убытки сокращаются. А если посчитать макроэкономические издержки такой позиции. Сколько миллионов ущерба «съели» массовые беспорядки в европейских столицах? И возникает вопрос, что дешевле: дать человеку трудиться, компенсируя некоторые экономические убытки от его деятельности, или разгонять многотысячные демонстрации?
Крайне удивила позиция Леонида Заико и относительно реформ. Хочется ему, как члену Общественно-консультационного совета при Администрации Президента, глобальных перемен. А руководство страны, мол, не понимает высоких стремлений и гениальности проектов. Возможно, идеи, выдвинутые аналитиком, и заслуживают внимания. Но у многих публичных деятелей в Беларуси доминирует черта максимализма: если позвали высказаться, то должны непременно поступить так, как мы советуем. Забавно.
Для органов госуправления общественные организации — большое подспорье. Но не надо ими подменять другие структуры. Сама этимология слова «совет» предполагает обмен мнениями. В споре рождается истина. Но определять ее для экономической политики всего государства такая структура не может.
Командовать, принимать решения, отдавать указания, реализовывать свои концепции — мечта амбициозных людей. Нормальное здоровое стремление. А отвечать за последствия кто будет? Вдруг ошибка закралась, кто ее будет исправлять? Для этого и существует исполнительная и законодательная ветви власти. Поэтому и последний голос остается за ними. Это право налагает на них ответственность за принятые решения.
Леонида Заико удивляет нежелание руководства страны идти на радикальные реформы. Жестко критикует он и аргументацию этой позиции, что нестабильное время — не самое лучшее для кардинальных перестроек. Но хочется спросить у аналитика: чинит ли кто-нибудь дом во время бури? Например, перекрывает крышу или цементирует трещины в фундаменте. В такую годину глубинные недостатки жилища устраняются на локальном уровне: под течи ставят тазики, подпирают стены подручными средствами… А рачительный хозяин обязательно еще «засечет», в каком месте черепица протекает, а в каком трещали перекрытия во время урагана. Этим и хорош погодный экстрим — сразу видны все слабые места, которые можно ликвидировать в ясный, погожий день.
В быту мы и пользуемся такой логикой. Мощнейшие международные организации и аналитические службы не могут понять, почему забуксовала нынешняя экономическая модель. И каким будет мир после кризиса — одному Богу известно. Этот вопрос волнует олигархов всего мира. Владелец «тайны» автоматически становится миллиардером. Купцы есть — товара нет. А может, секретами владеют отечественные аналитики?..
Так о какой глобальной перестройке может идти речь? Резкие перемены у экономики вызывают такой же шок, как хирургическая операция у организма. А закончится мировой кризис — и снова реформироваться под новые реалии? Махать скальпелем — не проблема, но весь организм можно до смерти исполосовать. Ни один инвестор потом не подойдет, испугается. Владельцы капитала — люди, склонные к покою, не любят резких метаний. Ни в одну ни в другую сторону. Изменчивые правила игры могут нравиться только аферистам, но не вдумчивым игрокам, которые хотят выйти победителями благодаря расчету и интеллекту, а не призрачной удаче. Представляете, что произойдет, если завтра оптимизировать дорожное движение в столице и за несколько дней поменять все знаки? Теоретически такое новаторство увеличит пропускную способность улиц, а практически — движение просто остановится… У каждого автолюбителя дрожь по коже пробежит от одной мысли о таком «чуде»…
Алексей АНТОНОВ
"Республика", №80 от 06.05.2009
Источник "Республика", №80 от 06.05.2009
|
|
|
